Я сделал вид, что невероятно удивлен, тоже вскинул брови, а еще и развел руками.

– Шутишь?

– Нет, правда! Сама бы никогда не подумала.

– Но… прости, мы же никогда не виделись! Или ты что-то такое сказала?

Она помотала головой:

– Нет, я о тебе вообще стараюсь ничего не говорить, чтобы их не…

– …раздражать?

– Не печалить. Просто мама сильно расстроится. А папа напоминает, что он же хотел второго ребенка, а мама воспротивилась. Дескать, второй был бы удачнее…

Я сказал осторожно:

– Твой отец бывает… слишком строг.

Она поправила:

– Жесток, ты хотел сказать? Да, он не знает меры. Говорит, что это свойство молодости, и гордится такой бескомпромиссностью, как он ее называет. Но ты ему понравился.

– Ума не приложу, – пробормотал я, но сердце радостно застучало.

– Помнишь, – сказала она, – мы вчера заходили в какой-то противный магазин, где ты купил какую-то гадкую железку?

– Ну-ну?

– А мои родители, – сказала она победно, – как раз выходили из супермаркета. Они обратили на тебя внимание, когда ты вышел из машины, обошел ее и открыл передо мной дверь. Дескать, какой воспитанный молодой человек, теперь таких не осталось!.. И как же удивились и обрадовались, когда оттуда выползла я, а ты мне к их восторгу еще и руку подал!..

Я пробормотал:

– Ну, это же естественно…

Она рассмеялась:

– Это только твоя причуда, а больше так никто не делает. Моя мама всю дорогу щебетала, какой ты замечательный.

Я спросил с надеждой:

– А отец?

Она посмотрела на меня хитрыми глазами.

– Не поверишь.

– Что?

– Он долго слушал маму, меня не спрашивал ни о чем, дети всегда врут родителям, а потом обронил, что хорошо бы мне как-нибудь привезти тебя к ним на чай.

Мое сердце подпрыгнуло, расправило крылышки и сделало несколько восторженных кувырков в безоблачной сияющей голубизне.

– В самом деле не верю, – пролезло между моих расползшихся в стороны губ. – Это просто… нет, не верю.

– А придется, – сказала она авторитетно, – в общем, подготовься, вытри слюни, подстригись, оденься поопрятнее, и мы заскочим на эту самую чашку чаю. И даже чаю попьем! Если дадут.

Я сказал торопливо:

– Поедем сейчас?

Она отшатнулась:

– С ума сошел? Не такой уж ты и старомодный, как они решили. Родителей нужно предупреждать хотя бы за неделю.

– Хорошо-хорошо, – сказал я торопливо. – Как скажешь.

– А вот так и скажу, – отрезала она почти сердито. – А еще подстригись, а то, знаешь…

– Сделаю, – сказал я. – Как подстричься?

Она наморщила нос:

– Им все равно, главное – подстрижен, аккуратен, воспитан.

– Все сделаю! Клянусь, чем хочешь.

– Не надо, – сказала она великодушно. – Это в твоих интересах, если в самом деле хочешь пройти через этот ад.

И снова она упорхнула, а я со сладкой тоской смотрел вслед. Как-то получилось, что из девушек у меня были только те веселые и общительные, кто всегда стремится к тусовкам, дискотекам, обожают парней на байках, всегда готовы в кино, кафе, на пляж, на сиюминутный секс, веселую болтовню, пьют пиво и вино, покуривают травку, обожают шутки и приколы. И хотя я вроде бы не в их вкусе, но иногда замечают и меня, но так же легко и просто расстаются, словно ничего и не было, хотя у меня обычно после такого на сердце шрамик, впрочем, легко рассасывающийся.

Хотя сказать, что они были у меня, это слишком, это я был у них, причем даже не знаю зачем, вокруг таких всегда парни, которым нужны веселые и некапризные подружки.

Правда, еще была Эльвира, от нее осталось сладостно-тревожное воспоминание, как в детстве, когда, помню, посмотрел фильм «Эльвира – Повелительница Тьмы», и с тех пор прелестная ведьма с вот такими снилась сперва ребенку, потом подростку, хотя уже по-другому. До сих пор теряюсь в догадках, что ее привлекло во мне, когда подошла на вечеринке, покачивая крутыми бедрами, разрез на юбке справа до пояса, блузка наброшена на голое тело, и обе пышные груди при ходьбе то и дело дразняще показывают то справа, то слева розовые соски с упруго торчащими и такими аппетитными ниппелями… а после вечеринки сказала клеящимся парням, что пойдет со мной, после чего я едва не упал со стула.