«Неужели это всё происходит наяву? Или это всего лишь ужасный сон?» – подумала она и прикусила язык, отчего почувствовала легкое покалывание.

Пленница издала протяжный стон, чем-то похожий на металлический скрежет.

В это же мгновение вернулась боль, сопровождавшая каждое движение.

Во рту опять начался нестерпимый зуд, от которого загудела голова. Сатин почувствовала привкус крови. Острым предметом во рту оказался остаток зуба. Она провела языком по остальным зубам и обнаружила, что многие шатаются.

В ужасе девушка согнулась и протяжно закричала. Охватившая ее паника спровоцировала новый приступ тошноты. Изо рта вышла склизкая жидкость.

Сатин еще сильнее ощутила запах мокрого кирпича, изъеденного грибком, вонь дерьма и собственных рвотных масс. От этого ее бы стошнило еще несколько раз, но пустой желудок только прерывисто сжимался.

Не в силах унять дрожь, захлебываясь стонами, она лежала на бетонном полу и молила бога о том, чтобы он прекратил ее мучения.

Перед глазами снова разверзлась пропасть, где не было ничего, кроме плотной, надвигающейся со всех сторон тьмы. Среди пугающих видений, настойчиво врывающихся в сознание, она стала медленно погружаться в забытье. Сон это или смерть? Все равно. Лишь бы прекратилась адская боль.

Так Сатин и лежала, вслушиваясь в тишину, которую нарушали лишь слабые удары сердца и жуткие звуки из желудка. Сердце служило метрономом, позволяющим вести временной отсчет. Но вскоре удары стали затихать. И после очередного едва слышного звука ее накрыл туман.

Жизнь медленно угасала в ней.

Боль отступала.

Приходя в сознание, она лежала, боясь пошевелиться, и смотрела в пустоту. В такие моменты Сатин отправлялась скитаться по закоулкам сознания. Сквозь наплывы мыслей она то и дело падала во тьму, все глубже уходя внутрь себя.

Страх предстоящих мук и смерти уже оставил ее. Это были одни из тех редких минут, когда в голову не лезли кошмарные видения, доводившие до мучительной экзальтации. Ее стали навещать воспоминания.

Лежа во тьме, девушка вспомнила о бабочках, которых ловила, затем убивала, протыкая иголками, и складывала в коробочку из-под чая. Она не придавала значения смерти этих маленьких созданий, которые бились в ладонях, оставляя на месте гибели крупинки пыльцы с хрупких крылышек. Маленькой Сатин лишь хотелось сделать что-то красивое своими руками: пусть высохших насекомых мастер посадит на клей, обработает, чтобы в них не заводились личинки моли, и завершит картину нарядной рамочкой. Но коробка с потертой надписью DAMMANN так и осталась покрываться слоями пыли где-то на чердаке. Было ли у нее право лишать их жизни, даже если та казалась несущественной? Как можно распоряжаться жизнью того, кому ее дал не ты? Только сейчас Сатин поняла, что оказалась такой же бабочкой. И возможно, поэтому частично мирилась со своей прискорбной участью. Ведь каждый получает то, что заслуживает.

Гробовую тишину нарушало редкое сердцебиение. После очередного робкого удара сердце замирало, и казалось, что это последний толчок перед тем, как она шагнет в долину мертвых. Да. Сатин верила в загробный мир, духов и призраков. И в детстве часто пугала ими подруг.

Наверное, она была все еще жива благодаря деньгам и связям. Ведь многие проблемы решаются с их помощью. Зерно надежды было готово упасть и пустить корни в глубине ее души, но далее последовала мысль: «Или именно из-за денег и связей жестоко убили отца и похитили меня?» В любом случае и то и другое в одночасье потеряло ценность здесь… в этом подвале.