Генерал на вертолете. На площадке его ждут. Генерал медленно вышел. Вертолетчики остались на местах с вертолетными лицами. Генерал по тылу.
Растопыренный начальник тыла шагнул к нему с рапортом. Ручки дрожат. Что-то долго докладывает. В это время появляется стая собак. Собаки любят парады, доклады, чувствуют торжественность минуты. Счастливая, улыбающаяся сука расположилась у ног генерала, весело поглядывая на начальника тыла. Ее свита – кобелей пятнадцать – расположилась полукругом, демонстрируя хвостами свое добродушие.
Начальник тыла, с лицом перекошенного страдальца, склонившись вперед, рука к козырьку, едя глазами, пытается ногой незаметно отогнать кобелей. Те весело отпрыгивают и возвращаются.
Замначальпика тыла понимает это движение ляжки начальника как сигнал лично ему, подзывает кого-то:
– Так, дуй на камбуз, и чтоб все там было в ажуре… да, и шампанское… (посмотрел на отчаянно лягающегося начальника) а лучше коньяк… давай…
II
Озверевший комендант врывается под стекло в рубку дежурного по гарнизону и орет:
– Я вам что?! Сколько раз?! Я вас спрашиваю! Хлопоухи! Вы что?!
Дежурный, вскакивая, тут же начинает орать в тон коменданту, но гораздо сильнее его, и орет он, обращаясь куда-то в угол, за шкаф:
– Я посылал?! Я кого посылал?! Я ему приказал что?! Что?! Что вы там сопли жуете?! Что я ему приказал?! ЧТО я ему говорил?! Где этот недоносок, мама его партизанская?! Сюда его!!! Сейчас я из него буду пищевод добывать!!!
Комендант, несколько ошалевший, пораженный тем, что у кого-то голос сильнее, чем у него, прислушивается с тем уважением, с каким один барбос слушает другого, успокаивается и говорит:
– Ладно, разберитесь… я у себя буду… – и уходит. Тишина. Дежурный смотрит хитро и говорит мичману, стоящему за шкафом:
– Никитич, пойди узнай, чего он хотел…
Мичман, принявший к этому времени окончательно форму табурета, осатаневший, вздернутый, застывший в икоте, ослабевает, выдыхая:
– Фу… ты… черт… Вот и дослужи так до пенсии… здоровым… суки… – и идет разбираться.
III
Лучший штурман флота на карачках у бордюра с гвоздем в руках.
Матросы рвут траву и подносят ему.
Он делает в песке дырку и втыкает пучок – получается ковер травяной.
Здесь утром проехал командующий, и командующий увидел, что везде растет трава, а здесь она не растет, и место от этого какое-то лысое. Крайним оказался штурман, вот поэтому он и втыкает теперь траву. Мимо едет комдив. Увидев штурмана, он тормозит.
– Что вы делаете?
Штурман на карачках:
– Траву сажаю.
– А если б вам рожи приказали на лопухах рисовать?
– Стал бы рисовать рожи,
Вскоре этот штурман был назначен флагманским штурманом.
Киносценарий
Братья надводники
Длинный, метров пятнадцать, железный трап закинут на противолодочный корабль. Трап стоит под 60>о к планете. Он скользкий-прескользкий. Влезть невозможно… У трапа вахтенный.
Развевается флаг.
По трапу пытаются подняться слушатели Академии тыла и транспорта. Они прибыли на экскурсию. Полковник и два майора. В сапогах. Залезть можно, лишь хватаясь руками за леера и втягиваясь. Полковник и майоры ползут. Несколько раз оступившись, повисают, потом опять ползут. Доползли.
Развевается флаг.
Самый верхний, полковник, вдруг вспоминает, что нужно отдать честь флагу, отпускает руки от лееров и вытягивается (лапа к уху), какое-то время отдает честь, потом, поскользнувшись, (портретом о железо) падает, и, увлекая за собой остальных, с грохотом сапог все это несется к земле: трах-тарарах-тах-тах (последние «тах-тах» – два майора).
Ужасно.
Все это лежит, отчего пирс зеленеет.