Тут наконец очнулся Коновод и вспомнил, что он командир, а не тварь дрожащая. Устроил нервный и жестокий разгон всем – без особого учета вины и обстоятельств. Назначенные в виноватые тут же были принародно пороты, а заодно и те, кто стоял неподалеку. Потом, оглядевшись внимательно, от избытка чувств он перепорол чуть ли не половину сельца, которая не слишком рада была пришествию «освободителей». Наведя таким образом справедливость, предводитель удалился в свое расположение – единственный каменный двухэтажный дом, оставив все течь своим чередом.

Ну и потекло все по проложенному руслу. Вечером слышались со всего села крики. Прозвучало несколько выстрелов. Женские визги, мужская ругань. Опять чудо-богатыри напились, передрались и щупали девок. Вольная воля.

– Вон она, Вильна Украина во всей красе, – презрительно процедил Петлюровец…

Наконец произошло то, чего я так боялся и что было неизбежно, как восход солнца. Моя героическая шайка схлестнулась с трусливыми архаровцами.

Конечно, конфликт был совершенно нам не нужен, рискован, создавал множество проблем. Но только Петлюровец, бывший царский офицер, с его представлениями о чести и границах дозволенного, однажды не выдержал. И я его не виню. Потому как где честь, там и правда.

Началось с того, что пьяная и разудалая толпа архаровцев, твердо решивших и дальше изживать из себя все человеческое в пользу похотливого животного, под предводительством одного из «ближников» Коновода с примечательной фамилией Сухозад пошла показательно разорять «большевистское гнездо», на деле просто справное хозяйство. И вскоре избитый хозяин лежал на дощатом полу своей хаты, пытаясь встать и снова распластываясь от пинков. «Захисники Украины» между тем шарили по сундукам и скребли по сусекам. А трое, среди которых был тот самый «ближник-министр», тащили дочку хозяев в сторону сеновала – от доброты душевной щедро одарять мужской лаской.

Жена хозяина, трепыхаясь в мозолистых руках налетчика, в музыкальном сопровождении кудахтанья домашней птицы, похрюкивания свиньи и причитаний окружающих солировала в этом разноголосом хоре:

– Разбойники бисовы! Ей всего тринадцать!

Вот этот крик женщины и разбудил в душе Петлюровца беспокойно дремлющую честь. Он махнул рукой своим подчиненным. И вскоре снял с девочки разгоряченного Сухозада. Двинул ему с чувством и расстановкой в зубы, выбив один, – силы у моего ближайшего помощника хватало на троих, даром что худой и заморенный по виду.

Потом пронесся над селом крик:

– Наших бьют!

Понабежали еще архаровцы. Ну и я в стороне не остался, кинул клич и теперь отдавал приказы – короткие и очень серьезные, готовясь к нешуточному бою.

Мои ребята сгруппировались, заняв выгодные позиции на случай, если поднимется стрельба. Жалко, что нас собралось маловато, а антагонистов как рыбы в пруду – так и водят хвостами и загребают плавниками. Только, в отличие от немых рыб, орут так, что уши вянут.

Дело шло к добрым пострелушкам. А тут и станичный народ подтянулся. Собралась толпа. И вот уже крики звучат:

– Такие вот защитники!

– Девок наших насильничают!

– Воры они!

Народ волновался все больше. И толпа все росла. У некоторых селян уже колья и вилы в руках, а в глазах к «освободителям» никакого сочувствия и понимания.

Дело начинало пахнуть керосином. И тут на сцене возник Коновод. Чего от него не отнимешь – это умения сразу просекать ситуацию и принимать эффективные решения.

– Свиньи пьяные, а не воины! – с этими словами со всей дури ударил ногой в живот своего покачивающегося, с разбитой мордой «ближника». Тот крякнул, осел на землю и обиженно заскулил.