Но, думается, говоря о том, что после смерти Ланге о его провокаторской роли больше никто не знал, Дыбенко обманывал следствие. На самом деле о нем, как об агенте, должны были знать и вышестоящие над Ланге офицеры контрразведки. Что стало с этими, слишком много знавшими, офицерами, мы не знаем. Вполне возможно, что все они в скором времени были физически устранены боевиками Павла Ефимовича. Председателю Центробалта такие свидетели были совершенно не нужны. Кстати, уже в 1918 году, незадолго до ухода Балтийского флота из Гельсингфорса, там при таинственных обстоятельствах был убит начальник контрразведки Балфлота генерал И. Симонич. Обстоятельства его убийства неизвестны до сих пор. Любопытно, что дочь генерала – Кира Симонич стала впоследствии женой маршала Советского Союза Г.И. Кулика. Судьба дочери главного контрразведчика Балтийского флота была также трагичной. В 1940 году она бесследно пропала. Впоследствии утверждали, что ее похитили и тайно убили сотрудники НКВД. Последнее, разумеется, к нашему герою не имеет никакого отношения. Однако тот факт, что генерала Симонича убили не в 1917, а в 1918 году и именно перед уходом флота из Гельсингфорса, говорит о том, что кто-то «зачищал» напоследок наиболее осведомленных, а потому и наиболее опасных контрразведчиков. Убить именно перед уходом флота – это значит исключить всякое расследование преступления. Конечно же заказчиками такого убийства вполне могли быть как немцы, так и белофинны, мог быть заказчиком убийства и Дыбенко.

Итак, Дыбенко, согласно его воспоминаниям, возвращается в Гельсингфорс. Казалось бы, Дыбенко не повезло, ведь во время самых «интересных» событий на «Павле» он там отсутствовал. Тут бы посочувствовать вернувшемуся дезертиру. Но вот чудо, «блудный сын» мгновенно оказывается кем-то востребован во власть и самым невероятным образом становится членом городского Совета. Кто же его туда выбрал? Может, матросы «Павла Первого» или всей бригады линкоров, или матросы с транспортов, на которых он числился в последнее время? А может, Дыбенко выбрали вообще от всего Балтийского флота, стоящего в Гельсингфорсе, так сказать, кого первым на улице поймали, того и избрали? Если вы думаете, что сам Павел Ефимович прояснил в своих мемуарах свое невероятное мгновенное вознесение во власть из небытия, то вы глубоко ошибаетесь. Наш герой пишет совсем об иных вещах.

Из воспоминаний Дыбенко: «Сегодня, собравшись в городском театре, они (матросы. – В.Ш.) решают свою судьбу… Театр переполнен. Оживление царит во всех уголках. Спорят о многом, только не о партийных группировках. Этот “соблазн” еще не проник в толщу матросских и солдатских масс. Ярко и отчетливо бросается в глаза картина: в сторонке, плотно сомкнувшись, небольшие группы офицеров втихомолку что-то обсуждают; рядом – группа матросов, солдат и рабочих с радостными, задорными лицами доказывают друг другу, кто больше сделал для переворота и кто теперь должен стать у власти. В группу офицеров влезает матрос и сразу же переходит в наступление. Видно, как офицеры, слабо, уклончиво парируя матросу, постепенно отступают, расходятся. Продолжительный, громкий звонок. Взвивается занавес. Ярко освещенная сцена, убранная красными флагами, привлекает всеобщее внимание. Оркестр играет революционный гимн. Из глубины сцены несется приятный, звучный и властный голос председателя Совета.

– Товарищи, объявляю третье заседание Гельсингфорсского Совета рабочих, матросских и солдатских депутатов открытым…