– Нет! Это все неправда! – Марина вскочила, отбросив в сторону стул. – Я расскажу, я все расскажу! Я…

– Молчи! – прикрикнула бабушка.

Марина замолкла на полуслове и, едва сдерживая рыдания, рухнула на колени.

Аверин посмотрел на бабушку. Та отвернулась. Потом взглянул на Марину:

– Так. Мне все это уже надоело.

Он надел кольцо на палец и сжал кулак.

– Марина, встань и расскажи все, что хотела.

Марина поднялась с пола неуклюже, как марионетка.

– Это кольцо… Меня сейчас стошнит, – сдавленно проговорил Василь и зажал рот ладонью.

– Маша тут ни при чем. Ни при чем! – проговорила Марина, захлебываясь слезами. – Это я… это все я.

Она шмыгала носом, пытаясь взять себя в руки, а потом заговорила:

– Я не хотела, честное слово, я не хотела никого убивать. Я просто хотела сбежать и стать свободной. Я столько раз умоляла матушку отпустить меня! Но она сказала, что отпустит, как только возьмет на руки своего внука. Внука! Понимаете? Не важно, кто будет отцом! Я уже тогда задумалась, но было слишком страшно, если бы матушка прознала… Поэтому я решила украсть кольцо, и несколько лет назад мне это удалось. Мы с сестрой нашли колдуна, который оказывал всякие… ну, услуги. Я хотела отнести ему кольцо, может, он смог бы снять с меня заклятие. Но он взял и утонул на рыбалке. А матушка хватилась кольца и отняла его у меня. И после этого всегда носила с собой. Никакой настойки мне Маша не давала, аконита я нарвала на берегу и просто накрошила в бочку. Я не хотела убивать, я хотела, чтобы матушка заболела и приехала сюда прощаться, с кольцом. Здесь его было легче украсть, чем в ските. Тем более если бы она болела. Когда она приехала, я снова стояла перед ней на коленях, умоляла отпустить меня. Но она свой приказ не изменила. А потом приехали вы, и я попыталась вас опоить. А когда поняла, что ничего не вышло, от отчаяния решилась на страшное. Взяла настойку в комнате Маши и принесла ее матушке утром, сказав, что это хреновуха. Она выпила настойку, и ей сразу стало плохо. Я убежала через окно. Я думала, когда… когда она умрет, кольцо найдется. И я смогу убежать. Смогу найти колдуна, чтобы он освободил меня. Не стала бы я опаивать Вазилиса Аркадьевича! Я бы ушла навсегда. Я не могу уже больше жить среди людей!

– Бабушка, это правда? – воскликнул Василь. – Маша? Гера?!

Бабушка медленно повернулась.

– Мне и правда следовало умереть, – тихо сказала она.

Василь отшвырнул от себя тарелку, она со звоном грохнулась на пол.

– А знаешь, Гера, Маша была права. Ты приносишь только беды.

Он выскочил в коридор. Где-то хлопнула дверь.

– Надеюсь, теперь ты доволен, – покачала головой бабушка.

А Мария уронила голову на стол и зарыдала.

– Ка-ар-р, – послышалось с улицы.

Аверин оглянулся – на карнизе открытого окна сидела галка. Вероятно, Кузе удалось удрать от детей и он подслушал разговор. Что же, не стоило его за это осуждать, див принял живейшее участие в расследовании и наверняка побыстрее хотел узнать, что произошло.

Но внимание он привлек не поэтому. Аверин подошел к окну и увидел, что во двор дома въезжает машина.

Когда она остановилась, с водительского места вышел человек в рясе – священник из местного храма, который на днях исповедовал бабушку. Анонимус придержал дверцу, помогая ему.

Из противоположной двери выбралась монашка. Фамильяр не только не помог ей, но и отошел на пару шагов, как будто не хотел соприкасаться.

«Див. Из скита», – догадался Аверин. И вопросительно посмотрел на бабушку:

– Кто это и зачем здесь?

Бабушка поднялась со своего кресла: