Я вчера заходил к Валентину – Варька уже большая, ходит в школу (правда, там пока всего-то пять учеников). Вся комната у них в детском барахле, хотя все, конечно, своими руками – все эти столики, игрушки и прочее. Нескоро еще сюда начнут импортировать с Земли такие нестратегические товары. Хотя, с другой стороны, доставили на днях мой заказ. Помнишь, я говорил, что выписывал тебе зеркала и журавликов? Вот, приехали, столько лет спустя. Я эти бирюльки отдал Варьке. А тебе закажем новые. Да и вдруг ты разлюбила уже всю эту мелочевку…

Накормили, напоили меня у Вальки, поигрался с Варварой. А потом вернулся в свою берлогу на базе. Надо уже тоже перебираться в город. Так надоел этот холостяцкий быт – хочется приходить в запах пирогов, духов, а не этих шкур шерстяных холодных.

Я люблю тебя, Олечка, я так тебя люблю, и я так мечтаю о том дне, когда ты приедешь, и у нас будет свой дом, такой же, как у Вальки, и даже лучше. Иногда такого себе навоображаю! А потом снится во сне. Просыпаешься – а за окнами опять ветрище, и багровые вонючие фумаролы, и красный песок скрипит на зубах даже зимой.

Люблю тебя, Оля.

Здравствуй, Оль.

Спасибо Вальке – я точно знаю, что ты на Земле и что с тобой все в порядке. Я не очень хорошо поступил: не выдержал и заставил его опять связаться со спутником, отследить твой смартфон. Забавно, да – отсюда можно при желании отследить конкретного землянина, но нереально без помех настроиться на новости или канал связи.

Что там у вас творится, мы по-прежнему толком не знаем. Ну, проблемы с энергией, ну, пытаются синтезировать эргорий – и все, никаких подробностей. Дальнобойщики, которые забирают газ, с нами не разговаривают, как будто мы чумные. У нас болеет триста семнадцать человек, никого стационарных с планеты не выпускают. Тупо, тупо, как тупо все! У меня послезавтра кончается десятая вахта, если бы не эта чепуха, я бы уже летел к тебе!

Оля. Вот еще что меня томит. Не могу терпеть, напишу. Ты – мнительная подозревака, я – мнительный ревнивец, так что… Не знаю, что творится на Земле, не знаю, как ты, что ты, знаю только, что на момент написания, судя по геолокации смартфона, ты сидела дома. Выдумывать, напраслину возводить не хочу, но мыслям не прикажешь. Прости меня, милая моя, если ошибаюсь и подозреваю напрасно (глупо, напрасно, сам знаю, но в голове сидит червяк и трещит: она начала встречаться с другим… ты еще тридцать лет и три года просидишь на Гевесте… на хрена ей такой муж…). Прости дурака. Но, Олечка, вот в чем дело: я тебя очень, очень люблю, больше жизни люблю, больше Земли, больше всех на свете. Я тебя десять лет не видел, а люблю только еще крепче. Но ты, пожалуйста, знай вот что: ты свободна. Будь там счастлива на Земле. Я так надеюсь, что у вас там наладится с энергией, с электричеством… С Гевесты эргорий по-прежнему забирают огромными фурами, «Крытый фургон» увез столько баллонов, что из них энергии получится шестьдесят гигаватт. У нас даже прорабов сняли со стройки – всех отправили в поле, сжижать газ. Спина болит, зараза. А ты не пишешь, Олька. Вот я и нервничаю (что там нервничаю – с ума схожу, на стенку лезу!), что ты, наверное, завела себе кого-то. Я стараюсь не думать так, но… червяк, помнишь? Олечка, живи, будь счастлива, а я буду смотреть на тебя отсюда и радоваться. На всякий случай – вдруг ты вернула девичью фамилию – княгиней не называю.

Пишу вдогонку. Только что сунул контрабандой предыдущее письмо дальнобойщикам. Надеюсь, успею и эту приписку.