В одной из келий Лавры жил невысокий, с живыми движениями и пронзительными глазами, уже довольно пожилой монах Зосима. Как ни пыталась администрация его выселить, не получалось. А кроме него на территории Лавры монахов уже не осталось. Тогда решили просто выкинуть его из кельи. Пришли несколько человек, громко и грозно объявили, чтобы старец ушел.

– Нет, сейчас не пойду, – только и сказал старик.

Он, судя по всему, молился. Глаза переходили от лица к лицу, губы чуть заметно двигались. Затем старик взял распятие.

– Что это еще такое: не пойду? Сейчас выбросим! – сказал старший в группе.

В ответ на угрозу старец поднял крест и осенил им помещение на все стороны, как бы провел распятием черту.

– Попробуйте-ка, осмельтесь перейти через эту черту, которой я как бы обвел свою келью, и вы тотчас упадете мертвыми.

В то время проходила инвентаризация. Кресты и колокола частично были сняты. Но этот крест, начертанный живым человеком, всеми своими помыслами и чувствами обращенным к Богу, оказался сильнее металлических.

На пришедших напал внезапный и очень сильный страх – они просто сбежали.

Старца Зосиму на некоторое время оставили в покое. А он тихо жил в своей келье, усилив молитвенный подвиг. В своих молитвах старец часто обращался к Пресвятой Богородице и преподобному Сергию. Молился старец о монахах, покинувших обитель, и о врагах – чтобы причиненных ими разрушений было как можно меньше. Старец просил у Спасителя благословения для всех разъехавшихся по частным квартирам бывших насельников Лавры. Он вспомнил видение преподобному Сергию, который однажды узрел множество птиц, и было ему откровение, что так умножатся ученики его, что и счесть их будет трудно.

Наконец пришло и его время, и старец Зосима последним ушел из Троицкой Лавры. Около двадцати лет подвижник жил странником, переходя от дома к дому, стал желанным гостем своих духовных чад, которые сами когда-то приходили к нему. Слава о старце Зосиме быстро распространилась по всей стране. И где бы ни жил он, там появлялись жаждущие духовного наставления люди и сам собою возникал островок прежней Лавры, словно всю Лавру старец носил с собою. Кончина старца была мирной, на руках у духовных чад, в 1936 году. Ему было около восьмидесяти лет. В страшные годы этот монах стал для многих гонимых и помощью, и утешением.

Осенью 1918 года в Александро-Свирском монастыре была вскрыта рака с мощами преподобного. Началась так называемая кампания по вскрытию мощей. Многие священники препятствовали вскрытию и приняли мученическую кончину. Раки и ковчеги разоренных святынь частично попали в музеи, частично пропали. Некоторые из них чудесным образом обнаружены были спустя много лет.

Часть мощей была реквизирована государством. Население помогало большевикам, но не так активно, как им бы хотелось. В некоторых районах страны (например, в Центральном Черноземье) были выступления против участников кампании, порой даже битвы – народ защищал свои святыни. Часть мощей удалось спрятать в надежном месте. Так, до сих пор точно неизвестно, где именно хранилась глава преподобного Сергия Радонежского в роковые годы гонений. По одной из версий главу Преподобного тайно унес из хранилища священник Павел Флоренский, рассказ о котором впереди. Отец Павел Флоренский, по благословению Патриарха Тихона, не раз писал в соответствующие инстанции нового правительства письма с просьбой сохранить уникальный ансамбль Лавры и разъяснял, что монастырь необходим.

Кампания по изъятию церковных ценностей совпала с возникновением внутреннего недуга Церкви – обновленчества. Обновленчество было использовано большевиками как инструмент раскола внутри Церкви, хотя причины для его возникновения появились еще в прошлом столетии. Противники восстановления патриаршества требовали сохранения Священного Синода с изменениями в структуре.