Отдельно Мерседес мечтала побывать в калифорнийской Санта-Монике – отчего-то она была уверена, что там её ждёт нечто совершенно удивительное.

Но, несмотря на то что мечта казалась вполне осуществимой, поездка в Штаты постоянно откладывалась. То рождались дети. То внуки. То они шли в школу. То болели и находиться в школе никак не могли. Как только появлялись время и деньги, вместе с ними всегда возникало что-то ещё – срочная плата за обучение в университете, ремонт дома, очередная свадьба старшего сына и так далее, так далее, так далее.

А потом неожиданно подошло к концу здоровье. И простая мечта Мерседес, как это ни печально, стала совершенно невозможна к исполнению.

– Не судьба… – повторила Мерседес.

Близкие, оставив ножи и вилки, снова наперебой стали желать ей здоровья.

– Всё! Я прошу вас! Хватит! – взмолилась Мерседес спустя некоторое время. – Спасибо вам всем огромное! Но я уже чувствую себя рождественской ёлкой, вокруг которой пляшут хоровод. Давайте уже дарить подарки!

Предложение встретили с радостью. По очереди Мерседес вынимала из общего мешка рождественского подарки (это было семейной традицией, и её исполнение всегда доверяли именно Мерседес, как самой уважаемой в семье персоне), упакованные и подписанные одним членом семьи для другого. Кира подарила Мире чехол для мобильного телефона. Альфонсо получил от жены младшего брата Марии свитер. Сестра Тереза поздравила брата Адриана с Новым годом новым галстуком-бабочкой, которые он всегда предпочитал обычным.

Особенно все радовались подаркам от Мерседес, даже её засмущали. Лёжа в больнице, она смогла найти силы для того, чтобы корявым слепым почерком расписаться на праздничных открытках и приложить к ним по банкноте-другой.

– Я просила у Адриана по пятьсот евро каждому, – шутила она, – но на какие купюры заменил их этот негодник, не имею понятия!

Все смеялись и чмокали слепую Мерседес с благодарностью в щеки.

Прошло ещё немного времени. Фабио получил от Адриана набор сигар. Мигель подарил сестре Моне совершенно не идущие ей серёжки и получил от неё в ответ то, чего избегал всю свою жизнь – книгу.

Дочки Мира и Кира и, примкнувшие к ним племянница с золовкой, скинувшись, подарили Мерседес роскошную брендовую сумку, модную именно в этом сезоне. Мерседес, как и всякая женщина, высоко ценившая подобные мелочи, с таким трепетом ощупывала пальцами дорогую поверхность сумки, будто пыталась прочесть по ней что-то на азбуке Брайля. Кира и Мира помогали ей своими руками – показывая, где у сумки какой кармашек, молния, дополнительные отделения и кнопочные замочки.

Наконец в мешке остался последний подарок. Конверт – от Адриана Молины своей драгоценной супруге.

– Ну-ка, что там? Прочитай, Кира, – попросила Мерседес. – Но будь уверена, вашу сумку он уже не перебьёт!

– Нет! Я сам! – воскликнул вдруг адвокат, сидевший молча с тех пор, как Мерседес начала раздавать подарки. – Кира… ушла в туалет.

Чтобы удивлённая Кира, сидевшая в это время за столом, не вздумала ничего сказать, Молина показал ей пальцем на губы – «молчи!».

Удивлённо вскинув брови, дочка подчинилась.

– В это рождество, Мерседес, – произнёс Молина, – я дарю тебе… твою долгожданную Америку.

– Что? – воскликнула Мира.

– Что? – повторили за ней Пабло и Альфонсо.

– Что?!! – громко крикнула Тереза.

На вынутой из конверта открытке, которую держал в руках Молина, был подарочный купон в местный торговый центр – это было видно всем за столом.

– В Америку, моя дорогая, – повторил Молина и вложил в её руку картонный прямоугольник. – Вот билеты. Ты заслужила это давно, моя любовь.