Несмотря на то что культовыми фильмы становятся благодаря либо зрительскому вниманию, либо маркетинговой стратегии или авторитетному мнению критиков, это не означает, что они все лишь конструкт и не имеют собственного внутреннего содержательного ядра. Иными словами, хотя поклонники культовых фильмов, с одной стороны, разделяют эмоции в отношении такого кино, с другой – культовые картины должны содержать хотя бы что-то общее. На самом деле существенное число культовых фильмов имеет базовые структурные элементы, через которые можно определить их единое ядро, хотя, конечно, и не для всех. Основными понятиями для описания культового кино и его базовых структурных элементов являются отторжение, трансгрессия, уродство, с одной стороны, и интертекстуальность, рефлексивность, ирония – с другой.

Канадский киновед Барри Кит Грант считает, что содержательным ядром культового кино является трансгрессия [Grant, 2000]. С его точки зрения, фильм может быть таковым в трех отношениях – по своей установке («Розовые фламинго», «Человеческая многоножка»), по стилистике («Безумный Макс: воин дороги», «Безумный Макс: дорога ярости») или по содержанию («Счастье», «На игле», «Высший пилотаж»). Таким образом, культовые фильмы совершают выход за пределы, либо порывая с шаблонными формами, либо раскрывая табуированные темы, либо просто эпатируя аудиторию. Отторжение при этом вызывают главным образом фильмы, ориентированные на то, чтобы шокировать зрителя, т. е. трансгрессивные по своей установке и реже – по содержанию. Обычному зрителю куда проще вынести просмотр «На игле», чем от начала и до конца следить за перипетиями сюжета трилогии «Человеческой многоножки».

Не менее важной для культового кино является и тема уродства. Это касается как картин, непосредственно посвященных уродам и процессам превращения нормальных людей в уродов («Уродцы», «Оно живое!», «Голова-ластик», «Человек-слон», «Человеческая многоножка», «Бивень», «Плетеная корзина»), так и лент, где уроды выступают на вторых ролях. В качестве представителей «уродства» для культового кино крайне важны карлики. В большей степени это относится к фильмам Дэвида Линча («Твин Пике», «Малхолланд Драйв»), но не только к ним, например, карлики есть в «Залечь на дно в Брюгге», «Уродцах», «Вилли Бонке и шоколадной фабрике», «Кроте». Очень часто «культисты» отождествляют себя с фриками, уродами в позитивном отношении, т. е. воспринимают себя как иные по отношению к мейнстримной и официальной культуре. В таком плане уродство становится обязательным связующим элементом их общности.

Структурными элементами, объединяющими культовые фильмы, могут быть, например, кролики [Mathijs, Sexton, 2011, р. 228], которых нередко можно встретить в творчестве Дэвида Линча («Кролики», «Внутренняя империя»), Алехандро Ходоровски («Крот»), Мартина Макдона («Семь психопатов»), Джеймса Ганна («Супер»), Ричарда Келли («Донни Дарко»), Хармони Корина («Гуммо»). Эрнест Матис и Джеми Секстон рассматривают тему кроликов в рамках дискуссии о пастише, хотя на самом деле это необязательно делать именно в этом ключе. Не вполне очевидно, что все эти примеры – интертекстуальные референции. Несмотря на то что генеалогия тропа «кроликов», возможно, в самом деле уходит корнями к «Алисе в стране чудес» Льюиса Кэрролла, кролики становятся самостоятельным ключевым элементом культового кино на структурном уровне, а не только потому, что это ссылки для знающей аудитории.