– Елена Евгеньевна? – обратился ко мне клиент.

– Да, простите.

Я подняла глаза и столкнулась с наглым, самоуверенным взглядом Глеба Карамазова. Кто же ещё мог так бестактно ворваться в мой офис во время консультации, не предупредив заранее?

– Что вы хотели? – холодно спросила я.

– Нам нужно поговорить.

– Нам? Вы уверены, что именно такая формулировка правильная?

– Елена… – начал он.

– Евгеньевна! – напомнила я. – Что-нибудь ещё?

– Я подожду, когда вы освободитесь.

– В таком случае можете не ждать. Освобожусь я нескоро.

– И, всё-таки, я подожду, – и Глеб вышел в коридор, не забыв напоследок щедро одарить меня своей наглой и циничной улыбкой.

Конечно, мы не смогли продолжить консультацию. Клиент высидел время, но ничего ценного уже не сказал. Произошёл резкий откат. Он вернулся в безопасное для меня положение – младенца, который ещё даже звуков не произносит. Таким он и пришёл ко мне однажды. Таким уходит сейчас. А ведь мы работали почти два месяца! Мне не хотелось терять его. На горизонте маячили перспективы, и его эго вполне могло окрепнуть. Но когда объект становится небезопасным, приходится искать другой. Если он уйдёт, мне будет жаль. Жаль потерянного времени. И если бы в этом была лишь моя вина, я бы отнеслась спокойно. Ошибки допускает каждый, даже терапевт. Но здесь вмешалась третья сторона – та, которой быть просто не должно. О чём это может говорить? Несовершенство моей терапии?

Мы сами создаём вокруг себя пространство. Сами запускаем процессы, происходящие в нём. Логично предположить, что появление Глеба – результат моих преобразований среды. Я жаловалась на одиночество. Но вряд ли он способен его скрасить.

– Я могу войти?

В дверях снова показалась его фигура, как только клиент ушёл по истечении времени.

– Вы уже вошли. Незачем спрашивать второй раз.

Он снова улыбнулся и быстрыми шагами приблизился ко мне. Я встала. Мысль о том, что он будет смотреть на меня сверху вниз, вызывала тревогу и опасение.

– Надеюсь, я не слишком вас потревожил, – сказал он.

– Потревожил. А если быть точнее, вы вмешались в процесс терапии, тем самым, его нарушив и разорвав.

– Мало что в этом понимаю, – признался Глеб. – В любом случае мне хотелось с вами поговорить. И вам, я думаю, тоже будет полезно меня услышать.

– Вот как? – я скрестила руки на груди и потом осознала, что тело непроизвольно стало защищаться от этого казавшегося опасным человека.

– Да, – подтвердил он, не обращая внимания на сарказм, прозвучавший в моих словах. – Может, присядем?

– Такое впечатление, что вы – хозяин офиса.

– Знаете, это вполне можно осуществить. Я довольно давно и успешно занимаюсь бизнесом. У меня несколько крупных проектов, которые реализуются не только в нашем городе, но и за его пределами.

– Только не говорите, что это связано с ночными клубами.

Глеб усмехнулся.

– Нет, клубы я не держу. То место, где мы с вами встретились, принадлежит моему знакомому.

– И вы устроили туда работать свою дочь? Зачем? Если у вас, как вы говорите, прекрасно идут дела, деньгами вы обеспечены, зачем заставлять ребёнка работать, да ещё в таких сомнительных условиях?