– Умница, – с холодной улыбкой оценил мои старания Доровский.

***

День ИКС не то чтобы ждала, но к вечеру открытия сезона и, соответственно, началу первого матча, нервничала сильнее обычной встречи или поездки, важных переговоров. А за игрой команды следила теперь с большим интересом, чем удивляла даже себя. Да и казался он мне теперь более захватывающим. Понимала действия и даже подхватывала общий огонь игры. Переживала, болела и часто, не отдавая отчёта, следила за Тимуром. Именно он притягивал взгляд, приковывал внимание и за него я особенно волновалась.

Понятия не имела, какой уровень считался высшим пилотажем, но то, что творил Тимур – восхищало. То, как вёл шайбу, как уходил от соперников, обманывал, какие виртуозные передачи давал и опасно, настолько опасно, что я кулаки сжимала от волнения, доводил шайбу к воротам соперника и атаковал.

Острые моменты, мелкие потасовки.

Я извелась от переживаний. И конечно же этого не мог не заметить Костик.

– Ты уже загорелась хоккеем, – шепнул, не скрывая радости по этому поводу Доровский. – Мне нравится твой огонь, – с интимным подтекстом. И как бы невзначай стал спрашивать, что я понимаю. Не уверена, что всё точно ответила, но Костик меня неожиданно приобнял и чмокнул в висок:

– Молодец, – и чуть жаднее поцеловал в губы, теперь обдав лягушачьим холодом. Меня всегда отвращали его поцелуи. ВСЕГДА, но за столько лет я привыкла их сносить с наигранным благодушием.

Но если с Доровским я давно научилась играть и притворяться, то с Тимуром нет. Он одним взглядом, жестом вышибал из меня дух, привносил раздрай в мою размеренную жизнь.

Поэтому я понимала, что нам нельзя больше сталкиваться. Нельзя приближаться и, уже тем более, нам не стоило видеть друг друга.

Вот только как? Если, куда бы я не посмотрела, неосознанно выискивала его. Любая мысль сводилась к Тимуру!!! И конечно же я реагировала остро, когда ловила его взгляды.

Безразличие сменялось укором и даже презрением. Но это не обижало – я почему-то заводилась от нашей молчаливой борьбы в те редкие секунды перекрёстных взглядов. Наверное, было легкомысленно отвечать ему, но он не мог запретить на него смотреть, а я уже как маньячка только этим и дышала.

Лишь прикосновение Доровского заставило очнуться от порочного влечения к парню.

Его рука скользнула по ноге:

– Ты как на иголках, – шепнул охрипло, и я, недолго думая, его руку направила себе между ног.

– Маленькая моя, – задышал чаще Костик, придвигаясь плотнее. Его пальцы заскользили по кружеву трусиков.

О да, он до сумасшествия любил такие проказы. А ещё больше любил, когда я управляла и принуждала. В наших отношениях всё было странно и порой отталкивающе, начиная с насилия надо мной с четырнадцати лет и переходом к более взрослым играм, где он мне позволял управлять и повелевать. Он любил причинять боль, но с той же радостью принимал её. Вот такие тараканы у моего мужчины!

И, впервые в нашей жизни, я сама захотела игры.

Ёрзнула по его ладони, неожиданно для себя самой распыляясь и к удивлению возбуждаясь.

– Ты влажная, – прикусив за мочку уха, Костик продолжил изучать мою промежность. И тогда я качнулась, позволяя пальцам в меня войти.

– Ли, – шумно сопел Костик, уже накаляясь до предела. – Проказница, – а голос дрожал от возбуждения. – Тебя так спорт заводит или кто-то из...

Я поцеловала его, чтобы заткнуть. И он даже опешил. Ведь я никогда его не целовала по собственной воле. Чтобы исправить косяк, прикусила его губу, ёрзнув опять на ладони:

– Это имеет значение? – тихо, но властно, снова качнувшись и почти кончая от того, как мне было хорошо.