— Рассказывай давай, чего сбежала тогда? — официант едва успел отойти, как Михаил начал допрос с пристрастием. — Чем я тебя так обидел?

— Скажем так, твоя тирада про пускание пыль в глаза была довольно убедительна. И очень неприятна. Так что я сочла за лучшее уехать домой.

— Лана, — Михаил потер переносицу. — Не надо путать мягкое с теплым. Зря ты восприняла мои слова в штыки. Я не пускал тебе пыль в глаза, а всего лишь хотел помочь. Ну и прости, если показался грубым. Я не юная барышня, миндальничать не умею.

— А вот это вот все? — обвела глазами зал. — Зачем мы здесь?

— Причина проста — ты мне нравишься. Сразу понравилась, а когда умудрилась сбежать, так подогрела мой интерес к своей персоне раза в два.

— Прошел целый год. — выгнула брови, отчаянно пытаясь скрыть под напускной бравадой смущение. — За это время ты должен был меня забыть.

— Но вот не забыл же, — усмехнулся мужчина. — А теперь, раз уж по прихоти судьбы мы снова встретились, хочу с тобой нормально пообщаться. Познакомиться поближе, так сказать.

И вот все вполне прилично, но почему в его словах мне почудился интимный подтекст? Неужели я стала настолько озабоченной? Кошмар. Хотя, о чем это я? Белозерский ко мне целоваться полез, не успев поздороваться.

Так что озабоченная тут явно не я.

В этот момент подошел официант с нашим заказом и мы ненадолго прервались. А потом действительно начали знакомиться ближе. Я очень много рассказывала о своей работе в салоне, о том, что мне нравится этим заниматься, о разных техниках маникюра, о своем переезде в Москву. Даже о Надьке рассказала, как и о своем мяукающем клубке шерсти, ждущем меня дома. Ну и про развод тоже пришлось рассказать в подробностях. Миша вроде бы остался доволен тем, что муженьку моему удалось хорошо пощипать перья.

— Пожалуй, хватит обо мне. — наконец оборвала свои излияния. — Теперь твоя очередь.

— А что я, — пожал тот плечами. — Мне сорок три года, владею сетью спортивных магазинов и фитнес-центров. Особых примет и вредных привычек не имею. Вдовец.

— Я…— от последнего слова поперхнулась. Думала, Михаил либо завзятый холостяк, либо разведенный. Но чтобы так… — Мне очень жаль.

— Да ничего, — Михаил вздохнул, повертев чашку с кофе в руках. — Уже восемнадцать лет прошло с момента смерти Лизы. Боль давно ушла.

— Как это произошло? — знаю, не очень тактично о таком спрашивать. Но слова сами собой сорвались с языка. Если Белозерский сейчас разозлится, то правильно сделает. Нечего лезть куда не просят.

— Осложнение при родах. — я вздрогнула при этих страшных словах. — Было обвитие шеи малыша пуповиной. Все видели на УЗИ, но врачи убедили нас, что это не показатель к кесареву сечению и ребенок сможет появиться на свет сам. Но что-то пошло не так. Роды начались раньше срока и сильно затянулись. Когда приняли решение кесарить, то было уже поздно. Дочь родилась мертвой. Как мне потом объяснили — пуповина слишком сильно передавила шею младенца, а плацента отслоилась. Сделать было ничего нельзя. Лизу тоже не смогли спасти. Ночью открылось кровотечение и все было кончено.

— Какой ужас, — не выдержав, накрыла своей ладонью мужскую руку. В знак поддержки и сочувствия. Такую историю мне, как женщине, было больно слышать вдвойне. Я ведь хотела ребенка, очень хотела. Но думала чуть-чуть подождать, да и Глеб говорил, что сначала хочет пожить для себя, а потом уже заводить наследников. Вот и тянули, а затем наши отношения стали катиться от откос и закончились разрывом. Впрочем, с горечью приходится признать, что все к лучшему. А то еще из-за ребенка пришлось бы судиться.