Тогда я не пожалела о своем решении. Глеб был чуток и внимателен. А уж как ему понравилось мое кружевное белье, с выбором которого мне, опять же, помогала Надя. Ее единственную, пусть и жутко смущаясь, я посвятила в свои планы. Та хмыкнула, пробормотала что-то вроде «ну наконец -то созрела» и тут же развила активность. Причем она не постеснялась даже презервативы в мою сумочку положить.

Я, конечно, возмутилась, но Надя отрезвила меня часовой нотацией о последствиях незащищенного полового акта.

— Слушай, Лан, я думаю, у твоего Бессонова и так запасы есть. Но лучше иметь свои на всякий случай. Поскольку лучше себя самой о тебе никто не позаботится. А верить мужикам про «я высунуть успею» — последнее дело. Такие доверчивые потом бегают с пузом и со слезами на глазах, не зная куда деваться и девать ребенка, а в ответ слышат «нечего было рогатку раздвигать, раз залететь не хотела». Так что не надо до этого доводить. Любовь любовью, но мозги иметь надо.

Хоть и довольно цинично, но Надя сказала мне правду жизни. С мужиков в этом плане всегда взятки гладки, а на женщину вешают всех собак. С годами я сама в этом убедилась, глядя как со скандалом по залету женятся знакомые, а потом также быстро разводятся. Да и от клиенток всякого наслушалась.

К счастью, Глеб оказался ярым сторонником контрацепции, так что мне не пришлось использовать запасы. А что касается остального. Все было волшебно. Боли почти не было, лишь мимолетный дискомфорт. Даже не сразу и поняла, что стала женщиной. До оргазма в первый раз дело не дошло, но во второй раз Глеб сделал свое дело, заставив меня любоваться разноцветной радугой и дрожать от наслаждения.

Если оглядываться сейчас назад, то я скажу, что та наша ночь была самой счастливой. Даже брачная ночь запомнилась меньше, слишком уставшими мы были.

Говорил ли мне Глеб о любви? Да, но не часто. А после свадьбы стал делать это все реже и реже, и с каждым разом это больше походило на дежурную отмазку. Слова, за которыми была лишь пустота.

Меня иногда покалывали иглы сомнения и обиды, но я их отбрасывала, тонируя плотнее стекла своих розовых очков. Отговариваясь своей мнительностью.

И тут даже Надя не смогла мне помочь. Ее отношение к Глебу изменилось к первой годовщине нашей свадьбы, а потом становилось все хуже, но я упорно отмахивалась от подруги. Я же счастлива. Зачем трогать то, что исправно работает.

А заграничные курорты? Да зачем они мне? Глебу некогда, у него много работы, тяжелые процессы. Да и потом, мы и так периодически посещали Сочи, Питер, Калининград. Мне этого хватало.

А когда заболел отец, мне и вовсе стало не до развлечений. А после его смерти тем более. На меня навалилась апатия, депрессия. Я не хотела никуда ехать и была рада, что Глеб не таскает меня с собой по встречам и ресторанам. Да и секса не хотелось, я находила любой предлог, чтобы отвертеться. Слишком сильно уставала, слишком сильно давило горе. Мне хотелось тишины, нежности и немного заботы. Ничего более.

Глеб поначалу злился, психовал. Мы частенько ссорились, но и мирились быстро. Глеб признавал, что неправ, что подождет и у нас все обязательно будет хорошо. Я была благодарна ему за терпение, и всячески старалась выбраться из той воронки, куда меня засосало.

Полгода назад мне это, кажется, удалось. Я стала уделять мужу больше внимания, пыталась организовать романтические ужины, покупала красивое белье.

Но поезд, видимо, к тому моменту уже ушел. Глеб почти все время пропадал на работе, на встречах, в командировках. Я ужинала одна, а потом засыпала в красивом белье в холодной постели. С утра был завтрак, дежурные поцелуи и проводы мужа на работу. И так по кругу.