В общем, сидела и выговаривалась. Высказывала все, что накипело. От предательства Глеба до паскудства матери.

— Как ты мог, пап? — не выдержав наконец, задала вопрос в пустоту. — Зачем ты на ней женился? Как смог все эти годы жить с такой змеей подколодной? Неужели так любил? Или из-за меня терпел? Да лучше бы ты развелся и оформил право единоличной опеки. Всем лучше было бы. И мне, и тебе. Глядишь, и жив был бы сейчас.

Выплеснув всю свою боль, положила на плиту цветы и пошла на выход. Что делать дальше не знала, поэтому решила пройтись и проветрить голову.

На улице стоял июнь, погода была жаркая, но пока еще терпимая. В такую погоду я чувствовала себя комфортно. Пока брела по улицам, мысли невольно уплывали в прошлое, перебирая основные моменты наших с Глебом отношений, начиная с той встречи у салона.

Увидев его тогда, я первым делом шарахнулась в сторону. Ведь была хоть наивной, но не дурочкой. И не сомневалась, что этот мажорик задумал какую-то гадость в отместку за то, что отвесила ему оплеуху.

— Слушай, ты Лана, да?

— Допустим, — подозрительно посмотрела в ответ на широкую улыбку парня. Надо же, откуда только узнал и имя мое, и место работы.

— Не шугайся ты так, — положив букет на локоть одной руки, ладонь второй парень поднял вверх. — Я с миром.

— Да ну?

— Слушай, я понимаю, что мы начали немного не с того. — снова обворожительно улыбнулся. — Давай замнем тот неприятный инцидент. Меня Глеб зовут. Будем знакомы?

— Слушай, Глеб, — выдала после секундной задержки. — Шел бы ты по своим делам. И розы свои подари одной из своих воздыхательниц.

И обогнув парня по широкой дуге, направилась к остановке.

— Да куда же ты? Давай подвезу. — наглец тут же увязался за мной.

Конечно же, ни в какую машину я не села, а наоборот, ускорила шаг, торопясь добраться до остановки, располагавшейся буквально за углом. В последний момент успела оторваться и запрыгнуть в салон отъезжающего автобуса. И в тот момент мне как-то было пофиг, что ехал он в противоположную сторону от моего дома. Главное, отделаться от преследователя.

Не удержавшись, бросила взгляд в окно и успела увидеть, как Глеб с хмурым видом сунул букет в руки какой-то женщине с ребенком. А затем повернулся и пошел прочь.

Тогда я расслабленно вздохнула, решив, что на этом история закончилась. Но это было только начало. Со следующего дня меня ожидала планомерная осада.

Глеб не отступился и продолжал приходить к салону с неизменным букетом цветов. Только букет каждый раз был разным: в понедельник это были розы, во вторник пионы, в среду тюльпаны, в четверг лилии, а в пятницу какой-то непонятный микс. Я лишь качала головой, сетуя на такую расточительность, и продолжала свои забеги до остановки.

После первой недели осады стало еще хуже. Парень стал поджидать меня и у корпуса. Так что мне ходить пришлось исключительно в сопровождении Надьки. Она, кстати, и поведала мне о Бессонове все, что знала.

Он был старше нас на три года и той осенью учился на втором курсе магистратуры. С Надькой они не общались, хотя она и выведала о нем все у девчонок-старшекурсниц и своих сокурсников, которые частенько с Глебом таскались по клубам и вечеринкам.

Один из наших с Надькой общих знакомых и сдал меня этому типу. Я попросила Надю дать Даньке по мозгам, чтоб язык за зубами держал, но та лишь рассмеялась. В то время Бессонов умудрился обаять даже ее, и она с интересом следила за нашими странными отношениями. Только что попкорн не доставала.

— Слушай, Лан, — наконец заявила мне в один из дней, когда мы обедали в нашей столовой. — Дай ты парню шанс. Ухо востро держи, само собой, он тот еще бабник, но хоть один букет прими. Да и поговори, мне до ужаса любопытно, чего он к тебе пристал.