Она не была красавицей. Не была умницей. В общем, не была ничем особенным, разве только старшей дочерью очень богатого и очень титулованного аристократа. Рожденная и воспитанная, чтобы стать женой такого же богатого и такого же титулованного аристократа.

И почти стала такой.

Да только все разом изменилось.

В том числе ее ожидания.

Как ни печально, ожидания не помогли заключить удачный брак ни ей, ни ее сестрам. Несправедливо, что ей приходится страдать из-за разорванной помолвки почти десятилетней давности, и точно так же несправедливо, что из-за этого должны страдать ее сестры.

– В мои намерения не входило усложнить для вас возможность выйти замуж, – негромко произнесла Пенелопа.

– Ну значит, тебе повезло, что ты можешь все исправить, – отозвалась Оливия, которую явно не волновали чувства старшей сестры. – В конце концов, пусть твои шансы найти приличного мужа и невелики, но мои очень даже высоки. И станут еще выше, если ты выйдешь замуж за будущего виконта.

Снова вспыхнуло чувство вины. Пенелопа обернулась к Пиппе, внимательно за ней наблюдавшей.

– Ты согласна, Пиппа?

Та склонила голову набок, обдумывая варианты ответа.

– Хуже не будет, Пенни.

«По крайней мере тебе», – подумала Пенелопа, охваченная внезапной печалью – она вдруг поняла, что готова принять предложение Томми.

Ради своих сестер.

В конце концов, она могла составить куда худшую партию. Может быть, со временем она его даже полюбит.

«Дорогой М.!

Сегодня в Колдхарборе сожгли чучело Гая Фокса, и весь клан Марбери ходил на впечатляющее представление. Я просто обязана тебе написать, потому что очень расстроилась, обнаружив, что ни один молодой человек не захотел залезть на деревянный столб, чтобы сорвать оттуда шляпу мистера Фокса.

Может быть, на Рождество ты их научишь паре-другой трюков.

Твой верный друг П.

Нидэм-Мэнор, ноябрь 1813 года».

«Дорогая П.!

Они не нуждаются в моих уроках, если там есть ты, вполне способная сама сорвать эту потрепанную шляпу. Или теперь это для леди чересчур?

Я приеду домой на Рождество. Если будешь вести себя очень хорошо, привезу тебе подарок.

М.

Итон-колледж, ноябрь 1813 года».

Этой ночью, когда весь дом уснул, Пенелопа надела свой самый теплый плащ, вытащила муфту, взяла с письменного стола фонарь и решила прогуляться по своей земле. Ну, не совсем своей. По земле, которая прикладывалась к ее руке в браке. По земле, которую и Томми, и множество других молодых привлекательных соискателей готовы принять с радостью в обмен на то, чтобы забрать Пенелопу из ее семьи и сделать своей женой.

Как романтично!

Она прожила слишком много лет, надеясь на большее. Веря (хотя убеждала сама себя, что не стоит), что и она тоже может быть счастлива. Что может найти что-то настоящее. Нет. Она не будет об этом думать.

В особенности сейчас, когда она прямиком идет к браку, которого так надеялась избежать. Теперь она не сомневалась, что отец твердо решил выдать свою старшую дочь замуж в этом сезоне – за Томми или любого другого. Пенелопа мысленно перечислила холостых мужчин светского общества, отчаявшихся настолько, что готовы будут жениться на двадцативосьмилетней девице с разорванной помолвкой в прошлом, но ни один из них не показался ей хоть сколько-нибудь годным мужем.

Мужем, которого она сможет полюбить.

Значит, Томми.

Пусть будет Томми.

Пенелопа приготовилась к холоду, опустила лицо в плащ и натянула капюшон пониже на лоб. Хорошо воспитанные леди не гуляют в глухую ночь, она это знала, но весь Суррей спит, до ближайшего соседа много миль, а лютый холод очень подходил к горькой досаде на события дня.