Когда удовольствие отступило, оставляя после себя приятные ощущения я легла на твердое мускулистое тело и прижалась к колючему подбородку щекой.

- Я заказал для тебя и Клима новые документы.

Ну вот, стоило просто немного подождать и не лезть с расспросами. Он сам знает, что делать.

- И кем я теперь буду? – водя пальчиком по волоскам на груди Назара спросила я.

- Курочкиной Ниной Павловной.

Я ущипнула его за сосок.

- Ты что издеваешься?

- Не бей, помилуй, - засмеялся он.

- Правда, что ли? – неужели он серьезно?

- Шучу. Какая ты Курочкина? Будешь Бойцовой Ольгой Николаевной.

- Вот это мне нравится.

- Домик в Стамбуле уже ждет нас, пока поживем в Турции, а дальше сама выберешь где осядем. Как только я вернусь из Москвы, мы улетаем…

8. Глава 7

Филипп

- Все! Жить будешь, - сказал Пинцет и сделав последний стежок, отрезал черную нить. Еще одна памятная зарубка на теле. – Сейчас Катюша перевязку сделает, дождешься анализов и, если все нормально, можешь ехать.

- Спасибо, брат.

Пинцет снял перчатки и бросив их в урну, подошел к раковине, чтобы вымыть руки, а Катя принялась за дело.

- Что делать будешь? – спросил он.

Я перевел разочарованный взгляд на окно. Бороться, даже несмотря на предательство, которое больно ударило по мне. И я не о простреленном бедре. Всегда трудно осознавать, что человек так долго находившийся рядом, служивший тебе верой и правдой, с которым ты общался, которому безвозвратно дал денег на операцию сестры, может перейти на чужую сторону и захочет лишить жизни.

Прям хоть из дома не выходи… Верить никому нельзя. Каждый для меня потенциальный предатель.

- Жить…

- Правильно, командир, не отчаивайся. Понимаю, что сейчас творится в твоей душе и мне самому от этого тошно. Никогда бы не подумал о Смирнове как о крысе, просто пинцет какой-то, но истинные братья всегда с тобой. Их не переманить, не перекупить, они никогда не подставят тебе подножку. Все будет хорошо.

Я ухмыльнулся, услышав фирменное «пинцет» – слово-паразит в его речи, за которое он и получил свое прозвище. Хирург сказал правильные вещи и до последнего момента я тоже так думал про братство и про несокрушимость товарищества, только слабые места есть у каждого, можно если не купить, то надавить или запугать…

- Не надо меня успокаивать. Свои выводы я сделал.

Он громко выдохнул и вышел из кабинета, за ним последовала и медсестра. Я сел на кушетку и опустив рукав, начал его застегивать.

- Можно, - несмело спросила Дарья, показавшись из-за двери.

- Заходи.

- Как вы себя чувствуете?

- Жить буду… благодаря тебе…

Да, если бы она вовремя не среагировала и не ударила своей сумкой по руке Смирнова, он бы угодил мне прямо в лоб, а не в бедро.

При воспоминании, рана дернулась, и я будто снова ощутил, как пуля порвала кожу. Тогда это единственное, что я почувствовал, не было времени отвлекаться на шок и боль. Ударив Смирнова рукояткой пистолета в висок и вывернув его руку, я отобрал ствол. А дальше никакой жалости одна ненависть.

Тонкая удавка легла на горло и потянув её на себя, я с предвкушением надвигающейся смерти стал наслаждаться видом брыкающегося и пытающегося хвататься за жизнь предателя.

Это были его последние попытки вдохнуть.

- Кто еще из наших на стороне Русая? Говори!

- Он тебя замочит, сука, - прохрипела падла, пытаясь засмеяться, но увы, ему не удалось это сделать. Сдохла крыса…

Всю дорогу, что мы добирались сюда, Дарья сидела белая как молоко. Я даже стал переживать, что она онемела от увиденного, но ничего - отошла. Стоит розовенькая и улыбается, посматривая на мою грудь и пресс, выглядывающие через расстегнутую рубашку. Рада видеть, что я сижу перед ней в полуголом виде – трусах и сорочке. Не удивлюсь если она уже сочится влагой.