Поковырявшись в шкафу, отыскала там старенький, но довольно неплохо сохранившийся спортивный костюм. Одевать более свежие вещи не стала намеренно. Я не уеду из родительского дома, как бы этого не хотел отец. Ему не удастся заставить меня вернуться к мужу. Пусть не надеется.

Когда выхожу в коридор, музыка стихает. Проверить, кто по утрам слушает подобную дикость, я не спешу, поэтому направляюсь к лестнице. Про себя замечаю, что нога болит уже меньше. Видимо, вывих был все же незначительный и отдых в дорогущей гостинице действительно мы с Женей получили на халяву.

Стоило вспомнить о парне, как на душе заскребли кошки. Наше расставание было неприятным. Хотя это совсем не сравнимо с тем, что после мне устроил Миша, но сам факт того, что мы не нашли компромисса, огорчал.

Спускаясь по лестнице, прислушалась к монотонным голосам, мужскому и женскому, которые доносились из столовой.

Черт. Сколько же сейчас времени? Я так и не взглянула на часы перед тем, как выйти из комнаты. Но по тому, как было светло за окном, можно было предположить, что уже давно обед. И поэтому, зайдя в помещение, я нисколечки не была удивлена тем, что отец и мачеха сидели за накрытым столом. Обедали.

– Марина… Проснулась. Проходи, дочка. Как дела?

Отец приглашающим жестом указал, куда мне можно сесть. В его голосе звучала доброжелательность, но во взгляде было непоколебимая решимость. Я сразу поняла, что вопрос по мне решен. И что бы я ни говорила, какие бы доводы ни приводила, ничего не поможет. Отец сделал выбор за меня.

– Я не голодная, – буркнула под нос, намеренно разграничивая между нами пространство, села на стул, который располагался совсем в противоположном месте от предложенного мне отцом.

– Ну, это ты пока не попробовала того, что приготовила Ванесса. У нее есть свое фирменное блюдо. Да, любимая?! – наблюдаю за тем, как пальцы отца накрывают ладонь женщины, и та ему мило улыбается в ответ.

Раньше меня это вообще не трогало. И в какой-то степени я была рада за отца. Когда отец нас познакомил, Ванесса проявила себя сдержанно и без пафоса, чем сразу и расположила к себе.

Но после вчерашнего разговора с отцом я не могла спокойно относится к нему. Он меня предал. Подставил. Разве так ведут себя родные отцы по отношению к родным детям? Думаю, что нет. Но, как оказалось, мой был далек от истинной родительской любви.

– Марина, – ласковый голос Ванессы привлек моё внимание. Я перевела взгляд на нее.

Мачеха держала в руках тарелку, на которой лежал небольшой кусочек пирога.

– Что это? – задаю вопрос и с подозрением смотрю на совсем неаппетитную начинку, растекшуюся по тарелке.

– Пирог с рыбой. Попробуй. Он невероятно нежный, – нетерпеливо произносит женщина и, не дожидаясь, пока я возьму тарелку, ставит ее передо мной.

Едкий запах рыбы ударяет в нос. Морщусь от отвращения.

– Что-то не так? – вскидывает брови Ванесса, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Беру вилку, не хочется обижать ее. Ведь она ничего мне плохого не сделала.

– Я просто не хочу есть, – сухо отвечаю.

– Ладно тебе, дочка. Не обижай Ванессу. Она старалась, – отшучивается отец со свойственным ему иронизмом в голосе.

– Марина. Если тебе не хочется, то не заставляй себя… – тут же обижается мачеха.

Я все же решаю, что не буду себя насиловать и отодвигаю тарелку от себя.

– Так, ладно. Пошутили, теперь поговорим о деле, – тон отца меняется моментально, впрочем, как и его настроение.

Вся веселость сходит на нет, и на его лице появляется холодная маска. Ванесса вытягивается рядом с ним как струна, и становится похожей на каменное изваяние.