- Почему мы не можем сразу испробовать метод оджы Селены? – валорка с честью и спокойствием выдержала все манипуляции, даже разрешила мне осмотреть её на местном варианте кушетки, пока Сумудин вышел.

-  Мы не уверены, какие результаты свет «солнечных» ламп окажет на ваше здоровье, - лицо Тораде не дрогнуло, но в глазах что-то промелькнуло. – Ваша кожа слишком давно ограждена от излучений, это может быть просто опасно.

- Но вам же нужен кто-то, кто решится попробовать. Я готова.

- Валлине поймите… – я совсем была не склонна подвергать женщину другой расы неизвестным методам лечения.

- Терри Ольса, - золотые глаза смотрели спокойно, но с каким-то упрямством и уверенностью в происходящем. Со мной явно собирались спорить. Аргументировано и основательно, - если вы внимательно читали медицинские данные валлине Тораде, то должны были понять, что среди испробованных нами методов безопасные закончились. Так что я все же бы настаивал на применение этого варианта. Если у вас нет других идей.

Я открыла рот, собираясь  возразить, но идей, все же, пока не было. Не иметь потомства. Насколько это страшно? А если не так? Не иметь возможности иметь потомство. На какие опасные и неизученные методы я бы согласилась в таком случае? У меня были раньше пациентки, у которых не получалось зачать или родить ребенка. Я помню это упрямство, это панику и надежду, сменяющиеся в глазах перед каждыми анализами. И слезы, если вопреки всему, получалось.

Я не могла, не имела права ей запретить.

- Начиная  с трех минут, под моим присмотром. Пока один раз в день, наблюдая за реакцией.

- Я тоже буду присутствовать. Посмотрим за одно, как ваш свет влияет на мужчин, - странное существо этот Сумудин. Меня слегка пугало это исследовательское стремление проверять все на себе.

Через пару дней Парадокс совершил первый прыжок, унеся нас в какие-то дальние сектора глубокого космоса. В замкнутом, но таком большом пространстве корабля было тяжело осознавать, что мы  просто островок где-то на дальнем конце вселенной, куда почти, а может и совсем никогда не залетают земляне. От таких мыслей накатывала тоска, вызывая краткие приступы паники.

Стоя у ложного иллюминатора, глядя на невероятное звездное небо, с проекцией какой-то туманности, сдобренной розовыми, изумрудными и золотыми огнями, старалась сильно не углубляться в тоскливые мысли. Ответ на моё письмо не успел прийти до прыжка, и теперь, чтобы узнать, кому перепоручили моих пациенток, нужно снова ждать. Радовало отличное состояние Селены. Девушка говорила, что даже прыжок перенесла лучше, чем раньше, практически не испытывая давления. Признаться, мне и самой было не сильно плохо. Не было ни тошноты, ни головокружения.

Тораде, проведя в «солнечной» комнате уже около пяти процедур, покрылась розовыми пятнами, словно аллергией, чего не было видно по крови. На ощущения она не жаловалась, настаивая, что все  в порядке. С осторожностью относясь к таким изменениям, предложила Сумудину сделать перерыв на пару дней, но медик не согласился. Впрочем, как и сама валлине.

Последний раз, кинув взгляд на изумительное, раскрашенное пространство за окном, вздохнула. Нужно было возвращаться к исследованиям. Не смотря на интерес и азарт, было тяжело заниматься этим делом. Сумудин волновал меня, подстегивая гормоны одним своим присутствием. А это уже не радовало совсем. Представить такого мужчину радом с собой было просто не возможно. Уравновешенным и спокойным он казался только во время работы, но тогда быть спокойной не получалось у меня. Какая-то  замкнутая петля.