Настолько, что я опять завожусь, и, насладившись по полной непониманием и удивлением, проступившим на немного испуганном, фарфоровом в свете луны личике, переворачиваю ее и ставлю в коленно-локтевую. Правда, сразу кладу ладонь на затылок и пригибаю голову к земле. Слышу в ответ возмущенный писк и, усмехаясь, врезаюсь в податливое, еще дрожащее от пережитого тело на всю длину. И замираю на секунду, давая себе время насладиться офигенным видом тонкой талии, переходящей в круглую крепкую попку, ровной дорожкой хрупких позвонков, горящими бешеными глазами, посверкивающими на меня снизу. Голову вывернула, неуступчиво глядит. Недовольна. Поза не нравится, да? Ничего, потерпишь.

Я подхватываю с земли чудом не разлившийся коньяк и делаю пару глотков из горла. Дикость нереальная. Такой эликсир так жрать. Но и кайф запредельный. Девка смотрит на меня, фыркает. А потом... Толкается недвусмысленно, насаживаясь до основания на член! 
Да серьезно что ли? Подгоняешь? Ну, сучка! Напросилась! Ну, напросилась же!
Я отставляю коньяк, шлепаю наглую козу по крепкой жопке и делаю первый рывок. И сразу получаю бешеный разряд кайфа, потому что она выгибается и стонет. И срывает меня опять в штопор. Я уже не думаю о ее удовольствиии, полностью погружаясь в свой кайф, и двигаясь в ней с такой силой и скоростью, что она только стонет все громче и жалобней, да траву майскую, свежую пальчиками прихватывает. И смотреть на нее, выгибающуюся, принимающую меня полностью - совершенно особое удовольствие. Никогда раньше ничего подобного не испытывал. И от этого кроет. Я подхватываю ее за волосы, тяну на себя, не переставая двигаться, поднимаю, обхватываю поперек тела, сжимая крепкие, пахнущие Тессероном сиськи, поворачиваю за подбородок к себе и ловлю сладкие, раскрытые в стоне губы. И чувствую, как она сокращается на моем члене. Кончает. Опять, мать ее! И меня сносит тоже! 
И, если у меня спросят когда-нибудь:"Какое твое самое охеренное переживание в жизни, Миха?"
Я без сомнений отвечу: "Секс с сумасшедшей девчонкой в майскую лунную ночь". 
Я подыхать буду с этим воспоминаниями, зуб даю. 

5. 5. Миша

Я откидываюсь на спинку водительского, курю найденные на сиденье и не утащенные девчонкой тресареры. В голове, обычно под завязку забитой самыми разными мыслями, пусто. И это, бляха муха, блаженство. Поймет только тот, у кого башка все время разрывается от миллиона задач, а потом в один момент они все - раз! И решаются! Состояние нирваны, да.  Полного отходняка. 
Я смотрю на заднее сиденье, где, укрытая моей курткой, спит девчонка. Мое сегодняшее приключение. Сладкий морок. Порок. 
Во сне ее лицо выглядит нежно и невинно. И это опять торкает. Как можно выглядеть такой невинной, после всего, что я с ней делал? Непонятно. 
Я еле сдерживаю себя, чтоб не перегнуться и не коснуться ее распухших губ пальцами. Просто потому, что прекрасно понимаю, если начну, заведусь опять и хрен остановлюсь. А я и так ее укатал. Три раза... Хаха... Сорвался я чего-то с ней. Раньше такая хрень только после отсидки была. Оба раза. Так трахался, что все дымилось. Но там-то братва подгоняла крепких баб, любительниц этого дела, прошаренных. 
А тут конфетка нежная, молоденькая. Какого хера вообще полезла ко мне? Ну да ладно. Мне грех жаловаться. Да и ей, после оргазмов, тоже. Я даже считать задолбался, сколько раз она кончила. Как-то это называется... Мультиоргазм, точно. Откуда я эту хрень знаю? А вот не помню. Много в башке всего. 
А сейчас пусто. Только она, козочка длинноногая. Спит, как ангел... Тессерона нажралась, наоралась от кайфа и спит. А я ее сон караулю. Надо бы домой ведьмочку. Ее, наверно, мама ждет. А дочка тут, со взрослым мужиком зажигает.