Я встретил ее в аэропорту и повез в отель «Эксельсиор». Мы обменялись обычными при таких встречах любезностями, и на подъезде к отелю я уже только и думал, как бы поскорее от нее отделаться. Я сказал ей, чтобы она звонила мне в офис, если ей что-нибудь понадобится, дал свой номер телефона и откланялся. Не приходилось сомневаться, что она мне не позвонит. Судя по всему, она, при ее деловитости, сможет справиться с любой неожиданно возникшей проблемой без моей помощи или совета.

Джина послала в отель цветы от моего имени. Она также телеграфировала Чалмерсу, что его дочка долетела благополучно. Через некоторое время я стал забывать о мисс Чалмерс.

Дней через десять Джина высказала предположение, что мне следует ей позвонить и узнать, как у нее дела. Я так и сделал, но в отеле мне ответили, что она оттуда шесть дней назад уехала, а нового ее адреса они не знают.

Джина сказала, что мне надо узнать ее адрес на случай, если он понадобится мистеру Чалмерсу.

– О'кей, – парировал я, – так и найди его сама. Я занят.

Джина навела справки в полицейском управлении. Ей сказали, что мисс Чалмерс сняла трехкомнатную меблированную квартиру на виа Каву. Джина узнала ее телефонный номер, и я по нему позвонил.

Судя по ее голосу, она была весьма удивлена, и мне пришлось дважды повторить свое имя. Кажется, она так же быстро забыла меня, как и я ее, и это почему-то вызвало у меня раздражение. Хелен поблагодарила меня за звонок и сказала, что у нее все в порядке. Она беседовала со мной тем вежливым голосом, которым дочки богатых родителей говорят с наемными работниками их отцов, и это привело меня в ярость.

Я стал сворачивать разговор, напомнив в конце еще раз, чтобы она звонила, если ей что-нибудь понадобится, и повесил трубку.

Джина, которая была свидетельницей этого разговора, тактично заметила:

– В конце концов, она дочка миллионера.

– Да, знаю, – сказал я. – С этого дня пусть сама собой занимается.

В течение следующих четырех недель я о ней ничего не слышал. У меня было много дел, так как я скоро уходил в отпуск и должен был все подготовить для Джека Максвелла, который собирался меня заменить.

Я хотел провести неделю в Венеции, а потом поехать на три недели на юг, в Ишию. Это был мой первый большой отпуск за четыре года, и я его очень ждал. Мне хотелось отправиться в путешествие одному. Я любил уединение, и мне нравилось пользоваться полной свободой передвижения.

Через месяц после телефонного разговора с Хелен мне позвонил Джузеппе Френзи, мой старый приятель, работавший в «Л'Италиа дель Пололо». Он предложил мне пойти вместе с ним на вечеринку к кинопродюсеру Гвидо Лучано, организованную в честь одной кинозвезды, пользовавшейся большим успехом на Венецианском кинофестивале.

Мне нравились итальянские вечеринки. На них царила веселая и непринужденная атмосфера, а угощенье всегда было великолепным. Я сказал Джузеппе, что заеду за ним около восьми часов.

Лучано жил в большой квартире около порта Пинчиана. Когда мы подъехали, у дома уже теснились «кадиллаки», «роллс-ройсы» и «бугатти», и мой «бьюик» 1954 года выпуска вздрогнул от смущения, когда я его припарковал в конце этой череды автомобилей.

Вечеринка вышла замечательная. Большинство гостей я знал лично. Половина из них были американцы, а Лучано, чтобы им угодить, выставил большое количество спиртного. Около десяти часов вечера, порядочно нагрузившись виски, я вышел во дворик, чтобы полюбоваться луной и немного освежиться.

Недалеко от меня стояла женщина в белом вечернем платье. В лунном свете ее обнаженные спина и плечи выглядели как драгоценный фарфор. Она оперлась руками на балюстраду и любовалась луной, откинув назад голову.