Он подождал, пока Дарни не предложит ему сесть. Бену показалось, что Дарни хочет выбрать стратегическую позицию относительно гостя. Может быть, за этим кроется какой-то психологический трюк? Приемчик, незнакомый Бену?

– Вы занимаетесь историей, о которой хотели переговорить со мной, – без долгих предисловий начал Седрик Дарни. – Она связана как-то с моим отцом?

– Нет, мистер Дарни, – ответил Бен.

– Седрик.

Бен заметил, что невольно стискивает переплетенные пальцы и сидит в напряженной позе. Он быстро переменил ее, чтобы не выглядеть таким зажатым.

– Речь идет о фонде «We help». Вам это название наверняка что-то говорит?

Седрик продолжал смотреть на него выжидательно.

– Мне, вернее сказать, к нам в редакцию прислали анонимное письмо о том, что в фонде будто бы не все чисто.

– В каком смысле?

– Было несколько смертей. Якобы умирали дети, принимавшие участие в программе фонда. Три случая. Я пытался разузнать побольше, но пока что не очень продвинулся.

– Вы сообщили в полицию?

Бен удивленно посмотрел на Седрика:

– С какой стати мне было им сообщать?

– Кто, кроме вас, видел это послание?

– Кроме меня? Никто. Я вчера зашел в редакцию и оказался рядом с факсом, когда оно пришло.

– Я могу на него посмотреть?

Бен достал листок из рюкзака, который всегда носил с собой, и протянул Седрику.

– Положите на стол, – сказал Седрик, нагнулся и прочел короткий, в несколько строчек, текст, не притрагиваясь к листку.

– Не больно много тут сказано, – заметил он негромко.

– Но если что-то за этим стоит… – начал было Бен.

– А другие газеты? Они тоже получили эту информацию? – спросил Седрик.

Бен отрицательно мотнул головой:

– Я прощупывал. Похоже, что она поступила только к нам. Кто отправитель, я пока что не выяснил.

– Вы уже разговаривали с кем-нибудь из этого фонда?

– Вчера вечером я смог наскоро переговорить с руководительницей эдинбургского проекта. Я сказал, что хотел бы сделать очерк о фонде. Сотрудница по связям с прессой должна мне перезвонить. Но я подумал, что лучше, наверное, поговорить с вами, прежде чем…

Оставив фразу недосказанной, Бен ждал, как отреагирует Седрик. Ждал, а сам думал: «Какого черта я вообще тут делаю?»

Наконец Седрик заговорил:

– Побеседуйте с ними. Отчего не попробовать? Скорее всего, история дутая, просто кто-то изображает из себя особо осведомленную личность.

– А если в этом что-то есть?

– Тогда вам стоит об этом написать. Или вы думали, что я буду против?

Бен решил не юлить:

– Эта лавочка принадлежит вам.

Седрик отрицательно покачал головой:

– Эта лавочка, как вы ее называете, мне не принадлежит. Строго говоря, все принадлежит не мне, а моему отцу. «We help» – дочернее предприятие фирмы «Дункан Ливингстон фармасьютикс», акционерного общества, в котором долю имеет опять-таки мой отец. Вы ведь это имели в виду, как я понимаю?

Бен кивнул:

– Если о фонде в прессе появится сенсационная негативная информация, акции ДЛФ упадут. Это же всем понятно. Невозможно войти в аптеку, чтобы не встретить там очередное, намозолившее глаза рекламное объявление ДЛФ: «20 пенсов от выручки за каждый купленный препарат фирмы „ДЛФ“ поступает на счет благотворительного фонда, который помогает детям в Шотландии».

– И вы решили – лучше скрыть возможный скандал, чем нанести урон капиталу Дарни?

– Я решил – лучше предупредить заранее, прежде чем начнут падать акции.

Седрик усмехнулся:

– Почти трогательно, если бы не было в своем роде нахальством. Я хорошо знаю, какую славу заслужил мой отец. Но до сих пор никто из-за нее не отказывался принимать его деньги. Открещиваются только от его имени. Нет, Бен! Если за этим что-то есть, мы должны как можно скорее это выяснить.