Будда даже к стулу относится так, как если бы он был живым. Неважно, живой он на самом деле или нет, важно то, что Будда не может быть нелюбящим, поэтому что бы он ни делал – все есть любовь.

Любовь и молитва – это два проявления одной и той же энергии. Любовь – более земная, молитва – более неземная, но переживание ее такое же. Любовь ограничена, она всегда направлена от человека к человеку. Молитва не ограничена, она направлена от человека к безличному существованию. От человека к безличному существованию она направлена только в самом начале, потому что, когда вы вступаете в связь с безличным существованием, вы теряете свою личность. Это как росинка, попадающая в океан, – она не может больше оставаться росинкой, она в любом случае теряет свои границы. Она становится океаном. Она ничего не теряет, приобретает все, но ее прежняя идентичность утрачивается.

Веками люди бежали от любви в монастыри, в горы, в пустыни, только чтобы избежать любой возможности, когда их любовь может вырасти. Они жили в одиночестве в пещерах, страшась любви. И в этом действительно есть смысл – любовь создает большое беспокойство. Жизнь без любви в некотором смысле спокойна, но это спокойствие холодное, мертвое. Это тишина, но это кладбищенская тишина, в ней нет песни. Она ничего не стоит.

Любовь нужно трансформировать. Но этого нельзя сделать, убегая от нее. Нужно войти во всю эту суматоху любви и оставаться внимательным, наблюдательным, осознанным, для того чтобы суматоха оставалась на периферии и никогда не доходила до центра. Центр должен оставаться в покое.

Любовь требует величайшего мужества в жизни, потому что главное требование для того, чтобы перейти в мир любви, – растворить собственное эго, а это самое трудное дело.

Мы цепляемся за свое эго, как и за все остальное. Мы готовы погибнуть за него, но мы не готовы дать ему умереть, потому что оно нас определяет, дает нам нашу идентичность. Оно дает нам собственное существование. Оно дает нам почувствовать себя важными, значимыми. Но поскольку эго – по сути, ложный феномен, все эти чувства коренятся в заблуждении. Поэтому в глубине мы осознаем, что важность, которую придает нам наше эго, является фальшью, обманом. С одной стороны, мы это знаем, а с другой – нет. Мы осознаем это, однако не хотим этого знать. Мы все понимаем и желаем забыть об этом. Это человеческая дилемма.

Войти в любовь – значит выйти из дилеммы, отбросить ложь, отбросить обман и притворство и быть просто не-сущностью, ничем. Но из этого ничто вырастает нечто безгранично ценное. Жизнь становится празднованием.

Любовь означает, что вам нужно научиться уважать других как себя самого. Другой человек – это не средство. Это и есть единственно безнравственный поступок. Фактически, в этом и заключается безнравственность: если вы используете других людей как средство, вы безнравственны. Если вы полны уважения к другому человеку, вы нравственны.

Рано или поздно другой человек начинает нуждаться в собственном пространстве, и вам становится страшно. Вам хотелось бы сделать из него заключенного, закованного в красивые цепи, золотые цепи, усеянные бриллиантами. Тогда вы будете уверены в будущем. В противном случае, кто знает? Ваш возлюбленный может вас покинуть. Никогда не знаешь, что произойдет дальше, поэтому хочется быть уверенным в будущем, хочется иметь определенные гарантии, но именно эти гарантии убивают любовь.

А потом еще мужья и жены… Это люди, которые убивают любовь, уничтожают ее полностью. Брак более долговечное явление, подобное искусственному цветку. Настоящая роза рано или поздно исчезнет. Достаточно сильного ветра, и ее лепестки облетят. Нужно принимать жизнь как постоянное течение.