– Будет, все будет, Антон Павлович, – с тяжелым вздохом сказал Кононович. – Единственное, не прямо сейчас. Придется немного обождать.

– Могу спросить причину? – осторожно полюбопытствовал Чехов.

– Прибытие генерала-губернатора Корфа на остров. Будет он здесь через неделю, а потом уже сможете… гхм… заниматься своим делом… в полной мере.

Антон Павлович медленно кивнул. О том, что раз в пять лет в конце июля на остров приезжает барон Корф с проверкой, он знал задолго до того, как отправился на Сахалин. Но разве мог литератор предположить, что визит генерала-губернатора способен каким-то образом помешать исследованию Чехова?

Это свое недоумение он и высказал – в предельно мягкой форме – начальнику острова, на что получил ответ:

– Поймите, это не моя прихоть: сам же Андрей Николаевич просил меня и вас подождать до его приезда.

– Вы меня озадачили еще больше, – хмурясь, признался литератор.

– А вы не ломайте голову понапрасну. Хочет, видимо, Андрей Николаевич перво-наперво с вами поговорить, познакомиться, так сказать, а уж потом…

Он кашлянул в кулак.

– Очень, очень жаль… – пробормотал Чехов, рассеянно глядя сквозь стену.

– Понимаю ваше разочарование, – кивнул Кононович. – Пробыть на Сахалине лишнюю неделю-две – так себе удовольствие.

– Ну, учитывая, что я собираюсь пробыть здесь несколько месяцев, беда не велика, – заметил литератор. – Но, признаться, я рассчитывал потратить проведенное тут время с большим толком.

– Несколько месяцев!.. – ахнул Кононович. – Вы серьезно?

– Исключительно.

– Что ж, в таком случае, должен сразу вас предупредить, что находиться здесь мучительно тяжело и скучно. Народ, кто может, отсюда бежит, и хоть сам я пока держусь, но чем дальше, тем чаще мысль о побеге будоражит и мой истерзанный ум, Антон Павлович. Работы тут – непочатый край, особенно с тех пор, как всех без разбору стали ссылать сюда, а не куда-то в другие места. У меня тут, верите, шесть тысяч ссыльнокаторжных. Шесть тысяч!..

– Я слышал про пять, – признался Чехов.

– Ну, фактически, тут около пяти с половиной… и на подходе с полтысячи где-то… И еще Андрей Николаевич с визитом… И вы… Ох… – шумно выдохнул Владимир Осипович. – Не принимайте только, пожалуйста, на свой счет. Просто время очень суматошное, дел уйма, ну и… вот.

Чехов кивнул. Искренность Кононовича подкупала. Глядя на этого человека, брошенного в самое пекло каторги и призванного разрешать все ее проблемы, литератор подумал, что никогда в жизни не справился бы с подобной задачей.

«Шесть тысяч осужденных. И каждого надо переписать, одеть, обуть… а потом еще содержать до окончания срока… Мыслимо ли?..»

Стоило представить, каких усилий и человеческих ресурсов стоила подобная работа, и голова пошла кругом. По всему выходило, что для охранения такого количества арестантов необходимо едва ли меньшее число солдат, которыми Владимиру Осиповичу надлежало управлять…

«И вольные еще. Которые тоже могут… доставить хлопот».

Теперь Чехову казалось, что несколько месяцев на Сахалине – ничтожно малый срок для той цели, которую он намеревался достичь, покидая дом и родных.

«Вот только о какой скуке он говорит? – думал литератор, немного растерянно глядя на Кононовича. – Когда скучать?»

Они поговорили еще с полчаса или чуть больше – время в беседе со столь остроумным и находчивым человеком, как Владимир Осипович, летело стремительно и оттого незаметно. Наконец Кононович спохватился и, сказав, что у него еще много дел, распрощался с Чеховым.

– Вы, как я слышал, решили остановиться у нашего «врага»? – спросил Владимир Осипович, когда они с гостем уже стояли в дверях.