Толстомордый привратник, соизволивший высунуться не ранее чем через полчаса, буркнул через решётку:

– Чаво нада?

Две заиндевевшие фигуры за калиткой палисада – высокая в импортном пальто и мелкая круглая в шубе – выглядели парой заплутавших шалопаев.

– Я – хозяин этого дома герр Тилль! – важно заявил Георгий, начисто отметая совет Мишеньки не выпячивать иностранщину.

– Шо? Какой такой херр? А ну проваливай отсюдова, не то городового кликну!

Не дожидаясь помощи властей, начальник калитки явил их взору метлу, по массивности рукояти смахивающую на дубину.

– Это я позову полицию! – начал было полемику ущемлённый в правах владелец, но Мишенька впился ему в рукав.

– Брось! Сюда нужно с судебным приставом… Полиции твои бумажки времён Директории – разве что подтереться. Говорил же, едем ко мне, покушаем, отметим встречу, завтра с новыми силами…

– Ты прав, мон ами. Веди.

Не успели они выйти на Тверскую, как дорогу перегородили три массивных силуэта. Судя по скрипу снега сзади, ретирада также была отрезана. Мишенька охнул и повалился как сноп. Шапка с головы слетела, через лоб потекла струйка крови. Георгий отскочил в сторону, прижавшись к стене.

– Прыткий шо твоя блоха! – хохотнул крепкий мужик в извозчичьем тулупе, с тяжёлой рукоятью бича под кушаком. – Ладно, не трону, дыши. Кожушок свой, шапку давай. Саквояжик кинь, не доводи до греха.

Другой мужичок извлёк из-за пазухи топорик.

– Он нас видел, Игнат.

– Пусть его, – неожиданно решил главарь. – Сымай всё и проваливай.

Одежда, деньги, документы на дом, паспорт французский, паспорт с двуглавым орлом… Глядя на мрачных типов и тусклый отсвет фонаря на топоре, Георгий удостоверился – это ещё не самая большая из возможных потерь.

Оставшись в костюме на трескучем морозе, он бросился к Мишеньке, с которого грабители сорвали шубу.

– Вставай! На снегу мигом замёрзнешь!

Но товарищ гимназических лет не ответил. Ему было уже всё равно. Он лежал и смотрел вверх немигающими глазами.

В разрывах облаков сияли первые звезды, такие же холодные и колючие, как встреча на родной земле.

* * *

Отставной полковник генерального штаба Александр Степанович Засядько без малейшей приязни смотрел на арестанта – высокого мужчину лет под тридцать с глубокими ранними залысинами на сильно вытянутом черепе и пучком поросли под носом, заменявшим усы по новомодному европейскому фасону. Породистое лицо, украшенное парой синяков – от тёплого приёма в камере или любезностей полиции, излучало уныние.

– Так что, будьте любезны, гражданин Засядько, при сём субъекте – единственная бумажка, в ней вы записаны. Значицца, знакомы с ним?

– Не имел чести ни слышать, ни видеть, ни в переписку вступать. Я могу идти, гражданин пристав?

– Погодите! – взмолился задержанный. – Я не тратил времени на переписку. К вам множество желающих будет, хотел первым успеть.

На столе в кабинете пристава 6-го Тверского участка лежала вырезка из французской газеты, перепечатка из «Московских ведомостей» о создании ракетной академии с торжественным обещанием: через десять лет первый реактивный экипаж взлетит на околоземную орбиту, ещё через десять первый гражданин Российской Республики увидит Землю с космической высоты. Там же сообщалось о наборе в штат академии.

– Стало быть, ракетчик из Парижу к нам пожаловал, – хохотнул пристав, и его глумливый смех да боли напомнил грабителя с Тверской.

– Зря! В объявлении определённо указано: только граждане России.

– Но я гражданин! – возмутился незадачливый покоритель междупланетного пространства. – Бандиты украли мои документы, но остались же записи с семнадцатого…