Между ними вспыхнул огонек зажигалки Давида.

На КПП стояли и курили трое свидетелей окончания бесконечной войны.

Северный Судан.

25 мая, 14.17

Касперу Брунту доводилось работать на самую разную публику. Сейчас он работал на китайцев. Он отошел в сторонку, надвинув темные очки, чтобы спасти глаза от безжалостного солнца, а трое покупателей открыли ящик и принялись разбрасывать упаковочный материал, чтобы добраться до автоматов. Куски пластика отлетали в сторону, ветер волочил их по проселку и швырял на забор из колючей проволоки, за которым простиралась пустынная саванна.

Китайские «АК-47» стоили сейчас дешевле русских. Металл, правда, тоже был ниже качеством, но покупателей это мало интересовало. Бесчисленное множество международных соглашений и черных списков запрещало продавать оружие явным террористам, полевым командирам и эскадронам смерти. Однако, когда доходило до дела, все предпочитали закрывать глаза. Война, в конце концов, отличный бизнес, а отличный бизнес – именно то, что нужно мировому механизму в качестве смазки. Шестеренки должны вертеться, и кровь годится для этого ничуть не хуже масла.

Один из покупателей вставил в новенький автомат полный рожок. Потом махнул рукой остальным ожидающим у «Лендкрузеров» джихадистам, вскоре к ним приблизились двое и подтащили третьего. Его лицо было покрыто синяками, один глаз распух так, что не открывался. Ноги он переставлял неловко, словно не мог держать равновесие.

Каспер Брунт отвернулся и уставился на запад. Люди любят убивать себе подобных. Любят ощущать власть над жизнью и смертью и без колебаний платят за это звонкой монетой.

Закрыв сделку, он отправится на легкомоторном самолете на юг, а потом – на запад, в очередную горячую точку, к повстанцам, использующим какую-нибудь очередную идеологию для оправдания образа жизни, который они успели полюбить. И который не представлял собой ничего, кроме насилия, – ведь насильники и любят насилие, аллилуйя!

Каспер был в этом бизнесе уже давно. Конкурентов у него хватало, однако никто не принимал близко к сердцу, если соперник перехватит сделку. Спрос был бесконечен – как и предложение. Капитализм в своем чистейшем, первозданном виде.

Позади него воздух разорвали выстрелы, потом – ругательства. Каспер обернулся.

Жертва все еще стояла на коленях, бешено моргая единственным глазом.

Командир джихадистов пружинисто направился к Касперу.

– Шутки со мной шутишь? Холостые?

– Холостые? Какие еще холостые? Нет, конечно!

Джихадист поднял автомат и дал очередь в упор прямо Касперу в грудь.

Он отшатнулся, зеркальные очки от резкого движения сползли с носа. Больно не было. Опустив глаза, он ничего не увидел на своей шелковой рубашке. Дыр нет, фонтанов крови тоже. В ушах звенело, он снял очки и уставился на человека, только что пытавшегося его убить.

– Какого хрена?

Джихадист выхватил пистолет и снова выстрелил в Каспера.

Он увидел, как из ствола вырывается пламя, увидел отдачу.

Джихадист, не веря собственным глазам, уставился на оружие, потом швырнул его в Каспера. Пистолет ударился во что-то невидимое между ними и с глухим стуком упал на дорогу.

Пленник рядом с ним вскочил на ноги. Двое дернулись, чтобы его удержать, и отлетели в стороны, даже не коснувшись.

На глазах у Каспера избитый пленник попятился назад, потом повернулся и, подволакивая ногу, бросился прочь по дороге.

За спиной у него застучали с десяток автоматов, но тщетно. Наперерез пленнику бросился джихадист с ножом и тоже отлетел в сторону, даже не коснувшись его лезвием, пленник же побежал дальше, пошатываясь, словно пьяный.