Он не может здесь больше оставаться. Ему хочется вернуться в Африку и там спокойно зализать свои раны. Конечно, о спокойствии говорить сложно, но, по крайней мере, там рядом с ним не будет жителей Пенхэлли, обвиняющих его в том, что он подвел мать и брата. И наверное, Джемму, иначе бы одиннадцать лет назад она не бросила его, ничего ему не объяснив.

Но он не может вернуться в Африку, поскольку больше не может оперировать. Потому что сломанная ключица порвала его левую плечевую артерию и повредила чувствительные нервы, ведущие к кисти. В довершение всего при падении он порвал мышцы плечевого сустава. Его лодыжка со временем полностью восстановится, в отличие от руки, так что нет никакого смысла мучить себя, думая о работе, для которой он больше не годен.

Помимо болезни его матери существует еще проблема с Джейми, который вчера пришел в семнадцать минут одиннадцатого. Поздно, но не настолько, чтобы его наказывать.

Необходимость убежать от проблем была так велика, что из больницы он поехал домой, взял Диггера и отправился с ним на вересковую пустошь Бодмин-Мор. Там они бродили несколько часов, пока его лодыжка не начала гудеть от боли. Мысли о Джемме и здесь не давали ему покоя. Он вспоминал, как они часами ласкали друг друга среди зарослей вереска, как она стонала от удовольствия в его объятиях, пока ему не начало казаться, что еще немного, и он умрет от разочарования.

Нет, он давно познал на горьком опыте, что от разочарования не умирают. А жаль. Раз и навсегда избавиться от страданий было бы гораздо проще.

Сев на выступающую из земли гранитную глыбу, он уставился на бесплодную равнину и стал ждать, пока не утихнет боль в ноге. Он увидел несколько лошадей и небольшое стадо бычков девонской породы, пасущееся вдалеке на молодой травке.

Помимо них и овец, напоминающих белые ватные шарики, рассыпанные среди вереска, здесь не было ничего примечательного. Разве что большое открытое пространство и мелодичные крики кроншнепов. Согретый теплом весеннего солнца, он примирился со своей участью. Он останется дома, будет заботиться о своей матери и думать, что ему делать дальше.

– Лорен!

Подняв голову, физиотерапевт посмотрела на него с настороженностью:

– Привет, Сэм. Как дела?

Он поморщился:

– Сегодня днем я слишком долго гулял по Бодмин-Мор и перенапряг ногу. Собственно, по этому поводу я и пришел. Я могу записаться к тебе на сеанс физиотерапии? Скажем, как-нибудь вечером после того, как ты закончишь работать?

Ее лицо помрачнело.

– Нет, вечером я не могу. У меня пигментный ретинит.

– Прости, я понятия не имел.

Она пожала плечами:

– Все нормально, Сэм. Болезнь прогрессирует медленно. Я могу делать почти все то же, что раньше, но работаю только при дневном свете. Когда темнеет, у меня резко падает зрение. Я с радостью тебя приму во время перерыва на ланч.

– Меня это вполне устраивает. Меня беспокоит только нога.

– А рука и плечо?

Он опустил голову и посмотрел на свою левую руку. Неужели это так заметно?

– Я заметила, что ты мало ими двигаешь, – мягко сказала она, – но в глаза это не бросается, Сэм. Замечать подобные вещи – моя работа. Приходи, и мы посмотрим, что можно сделать. Как насчет завтра?

– Мне подходит, – улыбнулся он.

– Можно тебя, Сэм?

Сделав шаг назад, он вышел из двери кабинета Лорен и встретился взглядом со своим другом:

– Привет, Ник.

– Ты передумал? Я искренне на это надеюсь. У нас сейчас столько работы. Дрэгэн сегодня отсутствует, поскольку у него заболел ребенок. У его жены Мелинды сильная простуда. Ему кажется, что он сам вот-вот сляжет. Похоже, весь Пенхэлли сейчас думает о празднике на берегу в выходные, и я отчаянно пытаюсь найти время, чтобы организовать субботнее барбекю. Так что если тебе нужна работа…