Где–то через сорок минут непрерывного бега у меня наступил криз. Сердце сильно раздирало грудь, кислород жег горло пылающим огнем, а в глазах мелькали искры, но самое страшное бежать я больше не могла, чувствуя не только паническую атаку, но и жуткую боль во всем теле. Дыхание вырывалось из груди, сотрясая ее судорогой, а сознание внутри кричало «Остановка, мне нужна остановка!». Сареса я не слышала и не имела сил сказать ему об этом. Всхлипывая, я глотала воздух и слезы и пыталась изо всех сил не рухнуть на холодный металл пола.

— Сарес, — выдохнула тихо. Темнота. Вокруг была одна темнота и тишина… ни малейшего звука рядом. Как он вообще ориентируется в такой темноте?! Когда наступит конец этого бесконечного бега? Как такое произошло со мной…

— Тихо. Я тут, — раздалось рядом. — Не ожидал, честное слово, совсем не ожидал…

— Что я еще жива?! — выдавила из себя я.

— Что твой организм хватит так на мало, — произнес спокойно. — Ты же человек. Живучая такая тварюшка…

— Попрошу без оскорблений, — зло перебила я, продолжая судорожно дышать.

— Да причем тут ты… — и выстрелил в тишину. Прямо к моим ногам рухнуло нечто. — Мамочка, — пропищала тихо. В темноте сознание нарисовало развеселую картинку.

— Вот давай только без истерик. В конце концов, ты угодила не в райские лагуны. Должна понимать, что не просто так персонал сплошные роботы.

— Напугать они меня… — произнесла, заикаясь, — сиреной хотели…

— Думаешь, стоило показать обыкновенную крысу?

— Крысу… — выдохнула резко.

— Осталось немного. Держись, а? Ладно? Мы же практически у цели, еще пара–тройка переходов и начнется восхождение на высшие уровни. Тебе понадобится много сил, чтобы не спалиться самой и не спалить меня.

— Я постараюсь, — произнесла четко, максимально взяв себя в руки. И мы снова побежали. На этот раз не так быстро, с остановками и «перекурами». Во времени я потерялась, поэтому сколько прошло времени, сказать не берусь. Знаю одно, я выпила всю воду, которая была со мной и ужасно хотела есть. Хотя это странно, от усталости еле волочились ноги, а животик жалобно урчал…

Коридоры значительно расширились, превращаясь в длинные узкие залы, освещенные инопланетными светильниками, работающими при нашем приближении. И все чаще мы пользовались простыми металлическими лестницами, преодолевая расстояние не по периметру, а вверх.

— Так быстрее, — сказал Сарес, увлекая меня за собой.

Ползти вверх едва хватало сил. К тому же лестницы не имели никакой защиты — лишь впаянная в нутро стены арматура. И это пугало, но Сарес и здесь «вселил в мою душу надежду»:

— Не переживай, таблетка творит чудеса. Если упадешь, то боли ты не почувствуешь… Точнее почувствуешь только тогда, когда кончится действие волшебства, — хмыкнул довольно, козыряя «человеческим наречием». И это его «почувствуешь боль после» пугало еще больше, чем загадочная улыбка, расцветающая на его лице.

— Все, мы почти на месте,— останавливаясь, произнес Сарес.

— И всего–то, — окончательно выбившись из сил, задыхаясь, произнесла я. Сколько мы в пути? Час, а может два… не знаю…долго.

— Передохнем. Восстановим силы и, считай, привет.

— Ты иногда так странно говоришь, — произнесла задумчиво.

— Садись и пей, — скомандовал Сарес. — Все лишнее оставим здесь, — и протянул мне бутыль наполовину пустую. Взяла и сделала глоток, переводя дыхание.

— Почему странно? — неожиданно произнес Сарес.

— Как человек. Как землянин. И время у тебя в часах и сутках, как на Земле. Повадки тоже земные… слова знакомые и…

— Не обольщайся, — хмыкнул Сарес, — я ненавижу земной вид, как и многие инопланетные расы. — Люди, знаешь ли, проживают не только на Земле. И да, это воинственный, подлый вид. Я был в обучение у одного человека. Десять лет, — мужчина замолчал и тихо шепнул, — пей.