Слава Богу, управляющий не рожал идей, связанных с охраной магазина и не устраивал «контрольные кражи». Хотя кто его знает? Может, и устраивал.

Сам он, к слову, никогда не улыбался.

– Проходите, Вячеслав Андреевич, присаживайтесь.

Аршанский находился здесь же, в кабинете. Значит, соврал, сказав, что не знает о причине вызова.

– Что-нибудь случилось?

Управляющий заглянул в раскрытую папку, лежавшую перед ним.

– Я получил распечатку по вчерашнему дню… У меня есть к вам ряд претензий.

Сказано было тоном отца, нечаянно заглянувшего в дневник оболтуса-сына.

– Я понимаю, когда из зала воруют мелочевку, с этим бороться сложно, но когда пропадает товар стоимостью десять тысяч… Да еще несколько наименований. И за один день. Это совершенно недопустимо.

– Что конкретно украли? – сухо спросил Чернаков.

– Пожалуйста. Два финских перфоратора по девять тысяч каждый, утюг «Филипс» за четыре тысячи, набор английских ножей за три… Это, так сказать, что бросилось в глаза. Полные данные будут позже. Согласен, вынести кусок мыла или набор шурупов можно без проблем. Но чтобы перфоратор?.. Объясните, куда смотрят ваши охранники?

– Вы уверены, что перфораторы просто не переложили на другой стеллаж? Такое уже бывало.

– Уверен. Это штучный товар, продавцы знают, где он хранится.

– Продавец проверял исправность товара? И выписывал чек?

– Да, оба чека были выписаны, но на кассе не оплачены.

– Мне надо побеседовать с продавцом, прежде чем разбираться с охранниками.

– Считаете, что продавец сам украл товар? – подал голос Аршанский.

– Не исключено.

– Я думаю иначе, – возразил Тагиров, – ведь здесь данные только за вчерашний день. Позавчера было еще хуже. Я не беспокоил вас, думая, что это случайность…

– Предпраздничные дни, – парировал Чернаков, – покупателей впятеро больше, чем в обычное время.

– Наплыв покупателей бывает перед каждым Новым годом, но раньше так не воровали.

Папа от созерцания дневника перешел к воспитательному процессу. Пока на словах. Но ремешок уже расстегивал.

– За вчерашний день у нас было четыре задержания, – оправдался «двоечник». – Хотите, чтобы ловили больше, добавьте хотя бы одну единицу. Я давно об этом прошу. Двух детективов на смену явно не хватает. Двенадцать тысяч рублей в месяц для «Планеты» пустяк.

– Может, проще их заменить?… Им надо поменьше пить кофе и болтать с продавщицами.

Это был откровенный поклеп, мужики пахали как могли, а с продавщицами болтали для поднятия боевого духа.

– Мои люди не нарушают спортивный режим, – мрачно ответил Чернаков.

– Почему ж такие результаты?

– Леонид Леонидович, даже самые умелые детективы не решат проблемы. У них не рентген вместо глаз. Вы же знаете: охранники не имеют права обыскивать покупателей. Мало того, если видят, как кто-то прячет товар под одежду или в сумку, должен пресечь это на месте, а не ждать, когда тот пройдет через контроль. Иначе сам загремит на нары.

Чернаков не сочинял. Уголовный кодекс твердо стоял на защите чести, достоинства и свободы преступного элемента. Как и должно быть во всяком цивилизованном обществе.

– Послушайте, Вячеслав Андреевич, – перебил управляющий, – я же не прошу вас, например, договариваться с дилерами по поводу поставок паркета без предоплаты или решать вопросы с санитарной инспекцией или пожарными. У вас свой круг задач, вот и выполняйте их добросовестно!

Чернаков ненавидел подобную демагогию. Он ее в милиции наслушался до звона в ушах, когда какой-нибудь идиот начальник приказывал – иди и раскрой заказное убийство, а каким образом, меня не волнует. Но с такого начальника и взять нечего. А Тагиров далеко не дурак. Для красного словца ничего не болтает.