– А-А-А-А-В-В-А-А!

– Мера голосит, – с ходу опознала старушка и заохала: – Уж не двинулась ли умом, болезная, как Иррзу схоронили, она сама не своя стала.

– Ну пошли глянем, – предложила я, заинтригованная происходящим и очень рассчитывающая на то, что в моих силах отключить живую пожарную сирену. А звук-то все приближался и не думал смолкать!

На пороге трактира в нас (вышли всей компанией, даже Киз снизошел и братец Алльзы из кухни вывернул) на полном скаку врезался завывающий шар с зелеными набалдашниками. Будь мы бильярдными шариками, разлетелись бы от порога трактира по кустам, а так как замедленной реакцией никто не страдал, все уцелели.

Хвала Гизу! Умница-киллер умудрился не только перехватить бабенку, но и заткнуть ей рот чем-то вроде кожаной перчатки. Теперь бледная как мел и трясущаяся как осина-мутант пышечка лишь мычала и вращала выпученными глазами. А мужчина аккуратно придерживал ее, незаметно фиксируя руки. Я отметила без злости или досады, просто как свершившийся факт, что в первую очередь от живого пушечного ядра Кейр пытался заслонить свою невесту, а не меня. Значит, правильно все решилось. Движимый долгом, он пойдет на поводке данного слова без охоты и может оступиться в самый неподходящий момент.

– Тише, тише, расскажи, что случилось, мы во всем разберемся, – заговорила я тихо и ласково, как с бешеной собакой. – Что ты дудочку мою украла, знаем. Если понравилась, оставь себе, дарю.

Это незатейливое, сделанное от чистого сердца предложение почему-то вызвало у лекарки новый приступ тряски и мычания, из глаз покатились слезы, а нос захлюпал.

– Гиз, придется кляп вынуть, а то задохнется, – внесла я необходимые коррективы в методику удержания.

Киллер послушался, рот лекарке освободил и приказал коротко и властно:

– Рассказывай!

– Там! Там! Они в доме! Призраки! А-а-а! Спаси! – весьма информативно возопила бедная пышечка, едва ей дали свободу слова.

– Пошли, по пути и расскажешь, в чем дело. И зачем тебе дудка и призраки потребовались. А Кейр с дамами тут дозор нести будут, вдруг, если это массовое явление, сюда по вчерашнему следу тоже кто явиться надумает.

Таким нехитрым образом устранив Кейсантира, в которого с обеих сторон намертво вцепились невеста и теща, я отправилась в очередной, на сей раз пеший поход по селу в компании Гиза и Киза. Кстати сказать, местная общественность нами не особенно интересовалась. Мало ли по какой надобности приезжим потребовалось заглянуть к целительнице.

Безжалостно комкая юбку и подвывая, нестарая еще и не сказать чтобы неряшливая, просто какая-то взъерошенная женщина сбивчиво, то бледнея, то краснея, теребя одежду и утирая ладонью льющиеся слезы, принялась объясняться. Если выкинуть из речи оправдания, всхлипы и междометия, выходило, что лекарка стала жертвой слухов.

Сплетники, впечатленные приключившимся вчера вечером явлением призрака народу, растрезвонили по всему селу о происшедшем. Описания были красочными, кое в чем противоречивыми, но в одном сходились четко: у пришедшей в село кори имелся мощный ар, способный вызвать душу умершего. Дух Иррзы и ее сердечный разговор с кузнецом слышали все.

Меринза, хоть и не заливала моральные страдания вином, не меньше вдовца переживала о том, что не успела помочь несчастной покойнице. Потому решила явиться поутру в трактир и просить меня сыграть на дудке, чтобы вызвать безвременно ушедшую на разговор и испросить прощения.

Входила «кающаяся грешница» тайком, через заднюю дверь. Сынок трактирщицы подсказал, где я остановилась, туда-то Мера и направилась. А как вошла да разглядела в пустой комнате на столе вожделенную дудку, так точно разум помрачился. Решила, не дожидаясь меня, все сделать сама. Схватила дудочку и побежала домой. Там, очень надеясь, что в руки ей попал не личный ар, громко пожелала, чтобы явился дух, и задудела.