Однако самый большой сюрприз преподнес завтрак. Харчеваться нас повели не во вчерашний пиршественный зал, как наивно полагал мой Рабинович, а на задворки кухни. В армейскую столовую, сильно смахивающую внешним видом на хлев. Это бы еще ничего, если бы Попов не увидел то, чем троих друзей собирались кормить: на дне глиняной миски, небрежно брошенной ему разливальщиком, оказалась овсяная каша!
– Это что? – еще не совсем осознав происходящее, спросил Андрюша.
– Твой завтрак, – ухмыльнувшись, ответил разливальщик, еще не догадываясь о том, как Попов может кричать. Впрочем, Андрюша решил недолго держать собравшихся в неведении.
– А где мясо?! – заорал он благим матом. – Где мясо, я тебя спрашиваю? Твою мать…
Взрывной волной, поднятой Андрюшиным криком, у разливальщика вырвало миску из рук и прилепило ее точно на темечко волосатого подобия сержанта. Сам бедняга разливальщик свалился под стол, уронив на колени одного из солдат бронзовый горшок с горячей кашей. Да и вообще, усидеть на месте смогли только закаленные в боях воины. Но и после визга, поднятого ошпаренным овсянкой бойцом, и им пришлось несладко. Нужно ли объяснять, что произошло с разливальщиком, оказавшимся в самом эпицентре звуковых ударов?
– Все, Сеня, в гробу я видал такую службу! Мало того, меня заставили на этих дурацких лошадях ездить, так еще и их жратвой пытаются накормить, – категорично заявил Попов и запустил своей миской в голову и так контуженного разливальщика. – Можешь жрать эту дрянь, а я ухожу.
– Похоже, Андрей прав. По-трезвому такое есть нельзя! – хмуро заявил и предатель Жомов, которому посчастливилось не пробовать подобной пищи со времен своей детдомовской юности. – Надо делать отсюда ноги!..
Рабинович, приготовившийся стерпеть все ради девяти золотых, полученных вчера от Бедивера, утратил остатки мужества, глядя, как его друзья покидают столовую. Горестно вздохнув и с сожалением посмотрев на свою порцию каши, Сеня поднялся из-за стола и последовал примеру друзей. Вот тебе, Рабинович, и демократические реформы!..
Глава 6
Гауптвахта в замке сэра Бедивера выглядела куда менее приглядно, чем та, на которой довелось посидеть Жомову во время его службы в Российской Армии. Представляла она собой просто-напросто трехметровой глубины яму, обложенную грубо отесанным песчаником.
– Говорил я вам, что нужно было сразу домой назад сматываться?! – в который уже раз за два дня, прошедших с момента ареста, проговорил Попов. – Теперь будем здесь сидеть, пока плесенью не покроемся. Ни тебе умыться, ни в туалет по-человечески сходить. А от овсянки я скоро ржать начну. Словно жеребец неоскопленный…
На его слова уже никто внимания не обращал. Первое время Рабинович пытался убедить Андрюшу в том, что без Мерлина в свой век вернуться никак не получится. Да еще и неизвестно, понимает ли сам колдун-перестарок, как он попал в их время, и может ли повторить свой смертельный трюк. Однако от Попова слова Сени отлетали, как от стенки горох.
Жомов изредка покрикивал на обоих, когда слишком шумные перепалки начинали его раздражать. Но и это на Андрюшу не действовало. Даже Мурзик, которого почему-то засадили на гауптвахту вместе с хозяином, пару раз рычал на Попова. Но эксперт-криминалист все равно не переставал стонать по любому поводу, вспоминая все блага цивилизованной жизни.
Арестовали друзей почти сразу после первого завтрака их новой солдатской службы. Какой-то доброхот немедленно доложил сэру Бедиверу о выходке «сарацинов» в столовой. Владыка окрестных земель тут же принял меры, чтобы в корне пресечь начавшийся бунт. Он выслал для ареста тридцать закаленных в сражениях солдат, и друзей перехватили еще до того, как они по лабиринтам замка добрались до своей комнаты.