Нетерпеливо постукивает по земле носком объёмных кроссовок с высокой подошвой и без конца поправляет съезжающие на нос очки.

– Я ещё не доковыряла колесо, подожди! – возмущённо выпучиваю глаза и стреляю взглядом в сторону узорчатой покрышки.

– Да угомонись ты, Мышкина! – подруга всем своим мелким весом виснет на моём локте и пытается оттащить в сторону. – За порчу имущества, между прочим, полагается наказание!

– А порча моего аттестата – не порча имущества? – выдыхаю возмущённо. Сбрасываю с себя тонкие цепкие пальцы Любы, правда, это не так просто сделать.

Мы препираемся пару минут, но стоит звонкому женскому смеху коснуться слуха, и я замираю. Люба тоже превращается в неподвижную фигуру, как в детской игре «Море волнуется».

Не сговариваясь, отпрыгиваем подальше от тачки и останавливаемся на тротуаре. Рыпаться и давать дёру поздно, поэтому мы делаем вид, что ждём кого-то и обсуждаем фотки в телефоне.

– А он красавчик, да! – хохочет Фирсова и активно кивает, разглядывая пустой сенсорный экран.

Вот за что ей огромное спасибо: хоть и не согласна с моими поступками, но как истинная подруга, поддерживает и пытается прикрыть меня перед учителями.

– Ещё бы, – отвечаю, а сама стреляю взглядом в сторону школьной калитки.

Первой на дорожку выходит Мымра, кстати, интересно, как её на самом деле зовут?

Училка одета сегодня не по спортивному, а будто на вечеринку собралась: короткое платье, расклешённое от бёдер, туфли. Она вышагивает, как по ковровой дорожке, хотя по факту шпилькой от туфлей вляпывается в собачье «г».

М-да… Лучше бы под ноги смотрела, чем на Саныча.

Я не сказала, да? Следом за физручкой идёт Ильин и о чём-то с ней разговаривает.

– Не пялься так на них! – шипит Фирсова. – Палишься!

– А чего они?

– Что?

– Ну, устроили тут… – поджимаю губы, не зная, какие слова подобрать подходящие.

– Ммм, – тянет Люба.

Смотрит на парочку, потом на меня и снова на парочку.

– Понятно, – складывает руки под грудью и кивает головой.

– Чего тебе понятно? – продолжаю спорить с подругой.

На тротуаре стоять не очень комфортно, солнце припекает, и я будто плавлюсь. Любе вон плевать на жару, а я сразу таять начинаю, потому что вся из жира состою.

Везёт худышкам, таким, как физручка. Они всем нравятся, а я… А я вообще с чего вдруг об этом задумалась? Моя проблема – вредный физрук, а остальное сейчас вообще неважно.

Но как же неприятно смотреть на эту парочку, в груди так и ноет, когда Мымра Ильина по бицепсам поглаживает, старательно делая вид, что это не она только что в собачью кучу наступила.

– Ой! – вдруг громко выкрикивает физручка и в панике кидается к машине Саныча.

Начинает бегать вокруг, смешно махать руками и лапать тачку своими наманикюренными пальцами. Гляди как переполошилась, наверное, переживает, что не удастся теперь на авто Степана прокатиться.

Я ещё вчера догадалась по сальному взгляду этой фифы, что у неё на Саныча не только профессиональные взгляды. Вроде взрослая девушка, а такая же озабоченная, как и мои одноклассницы.

– Стёп, что делать, а? – вскидывает голову и произносит чуть не плача.

Да она же практически обнимается с машиной, будто это… её?

***

Физрук размашистой походкой двигается в сторону автомобиля, умным взглядом осматривает колесо и твёрдо чеканит:

– Надо менять!

Мы с Фирсовой, как две загипнотизированные мыши, так и продолжаем стоять и наблюдать за происходящим.

– Ох, ну как же, – причитает фифа, – я как раз хотела отогнать машинку в автосервис, у меня сигнализация стала через раз срабатывать, – жалуется учительница.