– Здрааасьте, – насмешливо протянула Валентина, не испугавшись появления старой подруги. Судя по тону, совесть и прочие глупости ее не мучили. – Дрын! Глянь, кто к нам заявился!

Поскольку в коридоре моментально появился бывший супруг Ларисы, из этого можно было сделать вывод, что Дрын – ласковое обращение именно к нему. Кого-то называют Зайчиком или Пупсиком, а Вадима Евгеньевича теперь по неизвестной причине именовали Дрыном. Сдержав торжествующий смешок, Лариса подумала: «За что боролись, на то и напоролись».

– Лора, а что тебе нужно? – Бывший супруг попытался принять независимый вид и гордо сунул руки в карманы бесформенных треников, пузырями раздувающихся во всех местах. Один карман оказался сквозным, поэтому рука вынырнула наружу сквозь большую дыру на штанине, продемонстрировав изумленной Ларисе тощий кукиш.

– Жилплощадь, а ты думал – за тобой пришла? – воинственно выпятила огромное пузо Валентина. – Все, шалашовка, уматывайся, мы тебя давно выписали, комнату тебе пробили от завода, дочку твою поили, кормили, обували, а от тебя даже алиментов не было ни копеечки!

– Как это? – возмутилась Лариса и мстительно покосилась на съежившегося Дрына. – Я каждый месяц до восемнадцати лет переводила по почте. У меня и квитанции есть!

Это была чистая правда, хотя она с таким же успехом могла и соврать, поскольку Валентина треснула по сгорбленной спине супруга тяжелым кулаком. Вадим Евгеньевич отлетел к стене и виновато заблеял:

– Не правда это! Не было никаких денег. Не получал я ничего!

– Квитанции показать? – нагло поинтересовалась Лариса, у которой не было ни одной квитанции. Ей даже в голову не приходило хранить их.

– Подотрись своими бумажонками, – посоветовала Валентина и попыталась закрыть дверь.

– Я за вещами. – Лариса решительно отпихнула жирную, дряблую лапу соперницы и, не снимая обуви, пошла в комнату дочери.

– Нету тут твоих вещей! – взвизгнула Валя и со слоновьей поспешностью рванула по коридору спасать имущество.

– Моих нет, – спокойно согласилась Лариса, с трудом сдерживая желание вцепиться в толстые щеки бывшей подруги, так легко разрушившей когда-то ее жизнь.

Она не узнавала свою квартиру, заклеенную аляповатыми обоями и заставленную невообразимым количеством хлама. Не узнавала некогда вальяжного и солидного мужа, даже саму себя. Лариса вдруг почувствовала себя всемогущей, словно поднявшись над своим тогдашним унижением, обидой, сломанной судьбой, и, крепко взяв за грудки отдышливо пыхтящую хозяйку, требовательно посмотрела в ее блеклые глаза:

– Где дочкины вещи и документы?

– Я милицию вызову, – неуверенно просипела Валентина, ошарашенная нехарактерным для тихой подруги поведением.

– Я сама вызову. Сейчас вот удавлю тебя, гадину, и вызову, – пообещала Лариса и поверила в то, о чем говорила.

Задохнувшись в волне ненависти, исходящей от нежданной визитерши, Валентина трусливо заорала:

– Дрын, ты где?! Помогите! Убивают!

– Масенька, вы уж тут сами… без меня. Поболтайте, молодость вспомните…

Жалостливое блеянье резко оборвал стук входной двери. Героический супруг торопливо покинул поле боя. Поняв, что защитник слинял, Валентина обмякла и в течение следующих пяти минут собрала мешочек с документами. Несмотря на испуг, жадность взяла верх, и вещи «масенька» решила отстаивать до конца.

– А одежда? – Лариса не рассчитывала, что ей отдадут тряпки. У нее и сумки-то с собой не было, но уступать не хотелось.

– Нету, – буркнула Валентина и в подтверждение потрясла для наглядности головой.

– Подавись! – Ларису затошнило от отвращения, и она двинулась к выходу.