Ладно, поражения надо тоже признавать. Он говорил, что нельзя ходить ночью, а я не послушалась. 

Вот не любят мужики активных. Им подавай охоту и всякое такое. Хотя этот король пусть на меня вообще не охотится. Его ящерица и вовсе меня съесть хотела! И демон у него непонятный. Пышечкой меня называл. 

Вот не буду из-за него плакать в подушку. Во-первых, у меня подушки нет, во-вторых, надо найти место, где мы переночуем сегодня с Нотом и адской белкой. Особенно с Бэллой, которая шума наделала еще вчера. 

Нет, ну такую вялую Бэллу нельзя заставлять танцевать. 

— Нот, — зову парня.

Окошко закрыто. Тяну створку за ручку.

— Тут Бэлла не такая огненная стала! — настороженно говорю.

— Так это призванная белочка. Естественно, она со временем исчезнет. 

Я нервно сглатываю. То есть? В смысле?  Глажу по шерстке животное. Белочка слабо смотрит на меня. Как же я без нее? Она мне жизнь спасла. Два раза даже.

— С этим можно что-то сделать?

— Да, но вам не понравится. Это же адское создание.

А что может помешать адским созданиям? Экзорцизм! А я против него. Если животное из ада, то это не значит, что его надо тут же изгонять. 

— Если ты скажешь, что ее надо изгнать…

— На колени сядете? Ну, есть какой-то адский ритуал, который позволяет продержаться призванным существам в нашем мире чуть дольше.

— А если навсегда? — вновь глажу Бэллу по шерстке.

Так же нельзя. Хотя вдруг у нее в аду есть дупло с маленькими детками? И ей надо им адские орешки колоть и кормить ими? А вдруг над ней издеваются в аду? Она же огненная. Котлы всякие ею зажигают?

Бэлла обнимает мой палец, слабо сжимая лапками. Пристально смотрит мне в глаза, заставляя мое сердце  учащенно биться. Так же нельзя. Это противозаконно! 

— Можно ее еще в камин попробовать положить, — продолжает Нот. — Или в любое другое пламя.

— Отлично. Останавливай карету, сейчас ее жечь будем ради белочки.

— Не-не. Ради белочки нельзя. Только ради повелителя Преисподней.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты нудный?

— Мама и наставники, а что?

Я тут же закрываю окошко.  Карета резко тормозит.

— Я видел, там девушка! — раздается басовитый мужской голос.

— Это участница! — раздается с другого бока.

— Мы не участники отбора! — тут же вопит Нот.

Бэлла подрывается на моих руках. Ее шатает, но огонь разгорается вокруг нее сильнее.

Я приподнимаю ее, видя, как она очень медленно исчезает. Пламя внутри нее скручивается в небольшой шарик, разрастающийся с каждой секундой.

Дверца резко открывается, а я инстинктивно отпускаю Бэллу и закрываю голову руками.

Слышится отборная ругань.

— Это адская белка!

— Туши меня, туши!

— Сейчас она пропадет. Ее ненадолго вызвали. 

— Давай эту, в карете, сюда.

Меня резко хватают и пытаются вытащить из кареты. Я сопротивляюсь, хватаясь то за дверцы, то за сиденье. Карету качает из стороны в сторону.

— Тяжело. Неужели такая толстая может быть участницей отбора?

— Эй! — я отмахиваюсь руками и ногами.

Попадаю кому-то между ног. Какие-то мужики в робах хотят воспользоваться моим положением неположения. Мой день определенно можно назвать тем днем, когда за мной охотятся толпы мужиков. И  хоть бы один для чего-то приличного!

Меня выталкивают на мостовую.

— Да участница она, участница, — заявляет второй.  — Вон, призвала адскую белку. 

Показывает на Бэллу, лежащую без сознания рядом с каретой. Ее пламя тускнеет и тускнеет. Нот лежит рядом. Возле головы расплывается лужица крови. 

Он мертв? О, нет, я же только вчера с ним познакомилась!

— У меня бровей больше нет, — хныкает рядом тот, что первым в карету полез.  — И ресниц. Вот же стерва!