* * *

Девчонка в длинном темно-красном платье медленно отступала. Спиной ко мне – поэтому еще и не заметила, хоть и была шагов на десять ближе. Остальные – троица тощих смуглых парней, одетых в уродливое рванье неопределенного цвета – наверняка уже разглядели меня в тени дома. Но то ли не посчитали стоящим внимания… то ли вовсе приняли за своего. После ночевки в зарослях, беготни по пустыне и прыжка из окна поезда мои джинсы и куртка вряд ли выглядели лучше, чем их обноски.

– У меня ничего нет! – прохныкала девчонка, делая еще шаг назад. – Уходите!

– Кое-что у тебя наверняка есть. – В руке самого рослого из парней сверкнуло лезвие ножа. – Поделишься? Тогда уйдешь живой.

Врет. Я в первый раз в этом мире столкнулся с чем-то подобным, но почти не сомневался, что они в любом случае не отпустят свою жертву. Такие ублюдки везде одинаковые. И в родном Сан-Фране, и где-нибудь в Бронксе, и даже здесь.

– Уходите прочь! – Девчонка не смогла унять дрожь в голосе. – Уходите, и я никому не скажу, что видела вас здесь!

Ого. Неужели кому-то запрещено находиться в этих трущобах? Неужели есть кто-то, для кого даже «бронзовый» квартал – запретная зона?

Проклятье!

У парней не было пряжек на поясе. Вообще никаких. Только какие-то уродливые ремешки, затянутые узлом. Что за?.. Еще одна, четвертая местная каста?!

– Ты и так никому не скажешь, девочка. – Парень с ножом оскалил щербатые зубы. – Гордишься своим родом? Думаешь, ты лучше нас?

– Сейчас сама увидишь, что мы ничем не отличаемся от Кшатриев! – Один из его товарищей нетерпеливо двинулся вперед, на ходу распуская тесемки драных штанов. – Хотя из них никто на тебя даже не посмотрит, глупая девка!

Вот сукин сын. Девочка, кстати, выглядела очень даже ничего. Во всяком случае – со спины. Невысокая, но с приятной глазу фигурой, которую не скрывало даже свободное платье с широким поясом. Местные нравы явно довольно строго относились к обнажению кожи – никакой открытой спины, и рукава по локоть или даже длиннее. Но заматывать голову платком обычай, похоже, не требовал – роскошная иссиня-черная грива доходила девчонке чуть ли не до середины спины.

Разве можно бросить в беде такую красотку? Особенно после того, как уродец без половины зубов так неуважительно высказался о касте Кшатриев.

– А ты что думаешь, животное? – поинтересовался я, закатывая рукав.

Дракончик, разумеется, не ответил – но по одному его виду я понял, что дело плохо. Примерно треть чешуек так и не вернули себе цвет, да и остальные выглядели будто бы чуть потускневшими. А закорючки умений на пальцах чуть ли не слилась с кожей, словно намекая – ни на магический щит, ни на вытягивание из врагов жизни рассчитывать не стоит. Похоже, всю мощность моей Джаду тело тратило на то, чтобы не отключиться и хоть как-то двигаться после полученных травм.

И только глаза дракончика остались прежними – сияющими неукротимым огнем крохотными алыми лампочками, из которых на меня смотрели и Амрит, и ярл Виглаф Рагнарсон…

И вряд ли кто-то из них даже будучи серьезно раненым испугался бы трех беззубых болванов с ножиками.

– Оставьте девчонку! – громыхнул я, выходя из тени.

Мое появление произвело тот еще эффект. И на троицу оборванцев, и на саму девчонку. Она затравленно обернулась – и тут же вжалась спиной в стену дома, поднимая к груди корзинку с какими-то ярко-красными фруктами – будто бы надеясь за ней спрятаться.

– Кшатрий?.. – пробормотал предводитель оборванцев. – Что ты здесь делаешь, Владыка?..

– Не твоего ума дело, – проворчал я, приваливаясь плечом к стене. – Проваливай, пока я не рассердился.