- Почему он так быстро вырос? – спрашиваю, прогнав наконец-то мурашки отвращения. – Он же был маленьким, размером с кулак примерно.

- Раньше он был таким, - Эйт показывает между пальцами два сантиметра. – Видимо, ты его энергией подпитываешь, и он растёт.

Снова передёрнуло. Верхняя губа непроизвольно приподнимается.

- Скажите ему, чтобы не трогал меня!

Под печью слышится шуршание. Круглые глазищи выглянули в щель, смотрят на меня жалобно. Мохнатые лапки сложены в молящем жесте. Трясу головой, чтобы смахнуть это видение. Не может ведь быть такого, чтобы это существо всё понимало и просило меня о чём-то!

Нет, не может такого быть.

Эйт, видимо, понимая ситуацию лучше всех, присел около печи.

- Бронь, не пугай Лойру, иначе она от нас уйдёт. Зачем ты залез на неё?

Недоумённо хлопаю глазами, но продолжаю молча наблюдать. Форт как ни в чём не бывало возится у печи, готовит что-то поесть. Круглые глазищи скрылись под печкой, затем снова выглянули. Лапки с когтями высунулись вперёд, а когда втянулись обратно, на их месте остались мелкие черные крупинки.

- А, молодец, Бронь, хороший мальчик, - говорит Эйт, подсовывая кусочек съестного под печь. Мелкая лапа тут же ухватила еду и утащила. Послышалось жадное жевание. – Он вырос, теперь еды больше нужно, - поясняет Эйт.

- Он меня лапал! – возмущённо пищу.

- Нет, Лойра, - ласково и успокаивающе говорит младший из мужчин, - смотри, - показывает на чёрные точечки на полу, - он от тебя блох отгонял. Они на тебя запрыгивали, а Броня их ловил.

Сделала попытку упасть в обморок. Плюхнулась на диван, приложила ладонь ко лбу. Блохи… Господи, да за что мне всё это? Не так уж я провинилась в прошлой жизни, чтобы наказывать меня подобным образом! Ну подумаешь, эротику писала. Это грех, что ли? Сама ведь в разврате не участвовала. Разве можно наказывать того, кто лишь говорит о преступлении, но не совершает его?

- Всё. Мне нужно в город, - решительно встаю. – Тараканы, блохи… Чёрт знает что… Четыре часа пахнет, четыре часа воняет… Дышать через дырочку приходится… Голову помыть негде… Водой ледяной подмываюсь… Унитаза человеческого нет…

- Лойра, - Эйт подбежал и взял меня за руки, - не уходи, пожалуйста! Броня тебя не обидит. И мы не обидим. Он нормальный, просто одинокий очень.

Форт замер с огромной ложкой в руке. Наблюдает за мной с такими жалобными глазами, что сердце щемит. Из-под печки смотрит ещё одна пара грустных глаз, но на этот раз они не чёрные, а тёмно-зелёные. Эйт и вовсе поскуливает, глядя на меня.

Я ведь могу и поддаться, но должна думать о себе. Разве это жизнь? Сижу в каменной башне, словно в заточении. Четыре часа прячусь, четыре живу. Да и разве это жизнью назвать можно?

- Мне нужно в город, - повторяю, не глядя ни в одну из трёх пар глаз.

Форт бросил ложку, Эйт всхлипнул, Броня нервно зашуршал. Я начала шагать из стороны в сторону, думая, как добраться до города и главное, где взять одежду. То платье, в котором я вот уже какой день хожу, совсем не годится для прогулок по улице. Мне нужна тёплая одежда, а ещё обувь. Где всё это взять? У Форта и Эйта, видно, с одеждой напряг. Сами донашивают старьё и редко его меняют. Только бельё видела у них сменное. Всё остальное, похоже, в единственном экземпляре.

- Мне нужна одежда, - озвучиваю.

- Я могу завтра поехать в город и купить, - говорит Эйт, – всё, что захочешь. - Форт кашлянул, и младший исправился: - Всё, на что хватит денег. У нас есть сбережения.

Под печью что-то звякнуло. Мужчины этого не слышали, но проследили за моим взглядом. Мохнатые лапки вытолкали большую золотую монету, затем скрылись из виду и снова вернулись с монетой. Так продолжалось, пока на полу не заблестели пять монет.