– Не волнуйся: «как» их обычно не интересует, людей больше волнует «за что».

– Ты, конечно, можешь издеваться надо мной, но над моими чувствами не смей. Не смейся.

– Извини, я ведь тоже когда-то любил.

– Как ты можешь утверждать, что любил, если это была не я. Ты не понимаешь.

– Зачем мне тебя понимать, когда я могу чувствовать, – затянулся я глубоко и ткнул сигаретой в пепельницу, сломав ей позвоночник. Та всё ещё жарко тлела и требовала поцелуев. Скоро тихая струйка дыма, словно дух, который покинул тело, растворилась в воздухе под тёплый скрежет Армстронга.

Заседание кафедры уже началось, когда к залу юбок я прибавил ещё свои джинсы. На соискание учёной степени выступала молодая девушка, которую я видел впервые. Похоже, она была из другого университета. Доклад был по обыкновению скучен. Мне показалось кощунственным, что молодая женщина, награждённая такой красотой, втягивает мир в уныние. Словам и жестам не хватало эротики. Мне захотелось исправить эту ошибку, и я начал мысленно её раздевать, затем подключил и остальных. Однако скоро раздевать их и копаться в чужом белье надоело, тогда женщины начали раздеваться сами. Оставалось только приглушить слова, поставить нежную музыку и разлить нужное вино. Сквозь полусухое я тихо наблюдал, как они стягивали свой стыд, свою скромность, под которой пряталась настоящая красота. Ночью это занимало гораздо меньше времени, чем сейчас. Оно тянулось, слова из розовых губ аспирантки не кончались, как бы я их ни игнорировал.

Вначале было слово, потом три, в конце предложение, которое мужчина должен сделать женщине. Но стоит ли торопиться? Женщины не кончались, они текли рекой, стоило тебе только открыть свой краник. Это и было самым главным чудом настоящего мира. Что делать без них? Скука. Они продолжали раздеваться. Одни это делали быстро, другие слишком медленно, кто-то ложился, не раздеваясь, а тем, кому не стоило вовсе, вдруг начали наседать на мою фантазию так назойливо, что стало душно, и я вышел из аудитории. Закрыл за собою дверь, достал из кармана пачку сигарет и двинулся через коридор далее вниз по лестнице к свежему воздуху.

На крылечке стояла молодая девушка, видимо, тоже аспирантка. Она с холодной страстью целовалась с сигаретой. Мы поздоровались. Я тоже достал свою и затянулся.

– Вместо того чтобы друг с другом, целуем какую-то гадость, – начал я. – У вас что?

– Bond, – сухо ответила она.

– Любите сильных и мужественных?

– Кто же их не любит. А вашу как зовут?

– Next.

– И кто же будет следующей?

– Вы.

Не найдя что ответить, она затянулась. Я посмотрел в её красивые миндалевидные глаза, те прикрывались длинными ресницами от весеннего солнца. Мой взгляд упал ниже. На лёгкую открытую кофточку, под которой сегодня отдыхала от лифчика спелая грудь: она-то знала, что лучший бюстгальтер – это мужские ладони. Бёдра обнимала короткая кремовая юбка, стройные ноги венчали розовые туфли, цвета её помады.

– То есть я вам нравлюсь?

– Да, но это вряд ли мне поможет. Вижу, вы поссорились с кем-то, теперь вот мстите.

– Откуда вы знаете?

– Помада пылает, очень мало одежды. В общем, блестяще выглядите.

– Отомстить действительно хочется.

– Причём сразу всему миру своим внешним видом.

– Чем лучше выглядит женщина, тем больнее упала, – в первый раз улыбнулась мне незнакомка.

– Не хотите выпить кофе, правда, у меня там кафедра идёт.

– Я не против, – бросила окурок в урну девушка.

Мы зашли в университетское кафе. Вид у него был нищий и пришибленный, но кофе здесь варили хороший. Я оплатил, и мы сели за столик.