Теперь от Стриженова и подавно можно было не прятаться. Жека шел, погруженный в себя, и не оглядывался по сторонам. Не сильно досаждая друг другу, одноклассники вернулись обратно к дому, где в окне первого этажа маячила кислая физиономия Митрофанова.

Стриженов остановился под козырьком подъезда, задумчиво рассматривая мыски своих ботинок. Потом кивнул каким-то своим мыслям и шагнул к двери.

Дальнейшее произошло мгновенно. Дверь подъезда бесшумно распахнулась и врезала Стриженову по склоненной голове. Жека успел поднять вверх удивленные глаза и бревном повалился на землю. Дверь так же бесшумно закрылась. Выходить из нее никто не собирался.

Осторожный Лавренко секунду размышлял, выдавать свое присутствие или не надо. Но потом страх за приятеля (пусть даже и возможно предателя) взял верх. Макс подбежал к лежащему Стриженову, чуть сам не угодив под открывающуюся дверь – из дома на помощь Жеке мчался Митрофанов.

– Жив? – От страха глаза у Митрофанова готовы были выскочить из орбит.

– Жив будет, не помрет, – мрачно пошутил Макс.

Митрофанов с Лавренко перетащили Стриженова на траву, потрясли за руку. Жека застонал.

– После такого нокаута он даже если что и знал, то теперь непременно забудет, – пробормотал Лавренко, стирая со лба внезапно выступивший пот.

– Кто-нибудь выходил? – Митрофанов с тревогой наблюдал, как отличник приходит в себя.

– А точно! – ахнул Макс, вскакивая. – Не было никого! Это что же, специально сделали?

Он запоздало бросился к подъезду, но на лестничной клетке все было тихо. Лифт тоже не работал.

– Эх, жаль, я не догадался сразу посмотреть! – расстроенно мял ладони Лавренко.

– А может, Жека сам себя стукнул, – предположил Митрофанов. – Ты же говорил, что для отвода глаз он может себя покалечить.

– Женька-то? – с сомнением переспросил Макс и оглянулся на Стриженова. Тот пришел в себя и смотрел на приятелей прозрачными, ничего не видящими глазами.

– Эй, ты как? – забеспокоился Митрофанов.

– Ребята… – слабо улыбнулся Стриженов и снова отрубился.

– Не, сам бы он так не смог, – кивнул каким-то своим мыслям Макс. – Давай его поднимать. Чего он тут ковриком валяется?

Как только Жеку начали тормошить, он открыл глаза, вгляделся в склоненные лица и нахмурился.

– А где эти двое? – задергался он на руках друзей.

Макс с Митрофановым переглянулись.

– Бредит, – решил Лавренко, берясь за плечи одноклассника.

– Чего было-то? – отстранился Стриженов.

– Дверью тебя по лбу стукнуло, – насупившись, сообщил Митрофанов. Ему не нравилось, что дело, в которое его втянули, становилось таким опасным. – Ходить надо внимательней. Видишь, шишак какой вскочил. До пятницы не пройдет.

– До пятницы? – Жека задумался и вдруг испуганно ахнул: – До пятницы!

– Ну, точно тронулся. – Лавренко на всякий случай отполз подальше, опасаясь, что сумасшествие может быть заразно.

Стриженов с трудом поднялся, покачиваясь, подошел к двери, коснулся ручки. Дверь на хорошо смазанных петлях легко открылась. Возвратный механизм у нее был отсоединен.

– Это все подстроено, – потирая ушибленный лоб, произнес Жека.

– Интересно только – кем, – с сомнением отозвался Макс и покосился на Стриженова. Но Жека на него не смотрел. Он придирчиво изучал дверь, словно мог невооруженным глазом обнаружить отпечатки пальцев.

– Чисто сработано, – покачал гудящей головой Стриженов. – Откуда же они наблюдали за мной?

– Да откуда угодно! – Лавренко оглянулся, уже собираясь показать места, откуда могли следить. Но, увидев распахнутое окно на первом этаже, смутился и поспешно отвел взгляд. Не хватало еще, чтобы в слежке обвинили их самих. – Ты шел, как слепой гиппопотам. Совсем по сторонам не смотрел.