– И очень хорошо сделает мистер Уэлдон, – заметил капитан Гуль. – Я уверен, что Дик Сэнд когда-нибудь станет гордостью американского флота.

– У бедного мальчика было тяжелое, сиротское детство. Он прошел трудную школу, – сказала миссис Уэлдон.

– Уроки ее не пропали даром. Дик понял, что только упорный труд поможет ему выбиться в люди, и сейчас он на правильном пути.

– Да, он будет человеком долга.

– Вот посмотрите на него, миссис Уэлдон, – продолжал капитан Гуль. – Он несет сейчас вахту у штурвала и не спускает глаз с фока. Он весь – сосредоточенность и внимание, поэтому судно не рыскает, а идет прямо по курсу. У мальчика уже сейчас сноровка старого рулевого. Хорошее начало для моряка! Знаете, миссис Уэлдон, ремеслом моряка надо заниматься с детства. Кто не начал службы юнгой, тот никогда не будет настоящим моряком, по крайней мере в торговом флоте. В детстве из всего извлекаешь уроки, и постепенно твои действия становятся не только сознательными, но и инстинктивными, и в результате моряк привыкает принимать решения так же быстро, как и маневрировать парусами.

– Однако, капитан, есть ведь немало отличных моряков и в военном флоте, – заметила миссис Уэлдон.

– Разумеется. Но насколько я знаю, почти все лучшие моряки с детства начали службу. Достаточно вспомнить Нельсона[9], да и многих других, начинавших службу юнгами.

В эту минуту из каюты вышел кузен Бенедикт. Погруженный, по обыкновению, в свои мысли, он с рассеянным видом блуждал по палубе, заглядывая во все щели, шаря под клетками с курами, проводя пальцами по швам в обшивке борта, – там, где вар облупился.

– Как вы себя чувствуете, кузен Бенедикт? – спросила миссис Уэлдон.

– Благодарю вас, хорошо, кузина. Как всегда… Но мне не терпится поскорее вернуться на землю.

– Что вы там ищете под скамьей, мистер Бенедикт? – спросил капитан Гуль.

– Насекомых, сударь, насекомых! – сердито ответил кузен Бенедикт. – Что, по-вашему, я могу искать, если не насекомых?

– Насекомых? К сожалению, вам придется потерпеть: в открытом море вам вряд ли удастся пополнить свою коллекцию.

– Почему же так, сударь? Разве нельзя себе представить, что на корабле окажется несколько экземпляров…

– Нет, кузен Бенедикт, вы ничего тут не найдете, – прервала его миссис Уэлдон. – Сердитесь не сердитесь на капитана Гуля, но он содержит свой корабль в такой безукоризненной чистоте, что все ваши поиски будут напрасны.

Капитан Гуль рассмеялся.

– Миссис Уэлдон преувеличивает, – сказал он. – Однако, мне кажется, вы действительно потеряете напрасно время, если будете искать насекомых в каютах.

– Знаю, знаю! – досадливо пожав плечами, воскликнул кузен Бенедикт. – Я уже обшарил все каюты сверху донизу…

– Но в трюме, – продолжал капитан Гуль, – вы, пожалуй, найдете несколько тараканов, если они вас, конечно, интересуют!

– Разумеется, интересуют! Как могут не интересовать меня эти ночные прямокрылые насекомые, которые навлекли на себя проклятия Вергилия и Горация! – возразил кузен Бенедикт, гордо выпрямившись во весь рост. – Как могут не интересовать меня эти близкие родственники Periplaneta orientalis и американского альбиноса, тараканы, обитающие…

– Грязнящие… – сказал капитан Гуль.

– Царящие на борту! – гордо поправил его кузен Бенедикт.

– Тараканье царство!

– О, сразу видно, что вы не энтомолог, сударь!

– Ни в какой мере!

– Послушайте, кузен Бенедикт, – улыбаясь, сказала миссис Уэлдон, – надеюсь, вы не потребуете, чтобы из любви к науке мы безропотно отдали себя на съедение тараканам?

– Я ничего не требую, кузина! – ответил пылкий энтомолог. – Единственно, чего я добиваюсь, – это украсить свою коллекцию каким-нибудь редким экземпляром.