И теперь Негоро больше, чем когда-либо, избегал показываться на глаза Динго. Это не помешало Дику Сэнду заметить, что после случая с кубиками взаимная ненависть человека и собаки усилилась. В этом было нечто необъяснимое.

Десятого февраля норд-ост, все время чередовавшийся с томительными штилями, во время которых «Пилигрим» не двигался с места, начал заметно стихать, и капитан Халл стал надеяться на скорую перемену ветра. Он мечтал о северо-западном ветре, который позволил бы шхуне поднять все паруса. Из Оклендского порта «Пилигрим» вышел всего девятнадцать дней тому назад. Задержка была не так уж велика, и при попутном ветре, поставив все паруса, шхуна могла быстро наверстать потерянное время. Но желанная перемена ветра еще не наступила. Приходилось ждать.

Эта часть океана была совершенно пустынна. Ни одно судно не заглядывало сюда. Мореплаватели, казалось, покинули эти широты навсегда. Китобои, охотившиеся в южных полярных морях, не собирались еще возвращаться на родину, и «Пилигрим», в силу чрезвычайных обстоятельств оставивший место охоты раньше времени, не мог надеяться на встречу с каким-нибудь собратом, идущим к тропику Козерога.

Трансокеанские же пакетботы, как уже говорилось, совершали свои рейсы между Америкой и Австралией под более низкими широтами.

Однако именно потому, что море было таким пустынным, оно особенно привлекало к себе внимание. Однообразное на взгляд поверхностного наблюдателя, оно представляется настоящим морякам, людям, которые умеют видеть и угадывать, бесконечно разнообразным. Неуловимая его изменчивость восхищает тех, кто обладает воображением и чувствует поэзию океана. Вот плывет пучок морской травы; вот длинная водоросль лежит на воде легким волнистым узором; а вот волны колышут обломок доски, и так хочется отгадать, откуда он здесь взялся. Бесконечный простор дает богатую пищу воображению. В каждой из этих частиц воды, то поднимающихся с испарением к облакам, то проливающихся дождем в море, заключается, быть может, тайна какой-нибудь катастрофы. Как не позавидовать тем пытливым умам, которые умеют выведывать у океана его тайны, подниматься от его вечно движущихся вод к небесным высотам!

И всюду кипит жизнь – под водой и над водой! Пассажиры «Пилигрима» смотрели, как охотятся на маленьких рыбок стаи перелетных птиц, покинувших приполярные области перед наступлением зимних холодов. Дик Сэнд, перенявший у Джеймса Уэлдона наряду со многими другими полезными навыками также и искусство меткой стрельбы, доказал, что он одинаково хорошо владеет ружьем и револьвером: он подстрелил несколько этих стремительных летунов.

Над водой кружили буревестники – одни совершенно белые, другие с темной каймой на крыльях. Иногда пролетали стаи капских буревестников, а в воде проносились пингвины, у которых на земле такая неуклюжая и смешная походка. Однако, как отметил капитан Халл, короткие крылья служат пингвинам настоящими плавниками и в воде птицы эти могут состязаться с самыми быстрыми рыбами, так что моряки иногда принимают их за тунцов.

Высоко в небе реяли гигантские альбатросы, раскинув крылья в десять футов размахом. Затем они спускались на воду и погружали в нее клюв, ища добычу.

Эти непрестанно сменяющие друг друга картины представляют собой захватывающее зрелище. Только человеку, глубоко равнодушному к природе, море может показаться однообразным.

Днем 10 февраля миссис Уэлдон, прогуливаясь по палубе «Пилигрима», заметила, что поверхность моря стала красноватой. Казалось, вода окрасилась кровью. Сколько видел глаз, во все стороны простиралось это загадочное красное поле. Дик Сэнд играл с маленьким Джеком недалеко от миссис Уэлдон, и она сказала ему: