Даже Есенин, написавший кощунственную «Инонию», восторженно приветствовавший революцию, оказывался не ко двору. Сам Бухарин обвинял его в «великорусском шовинизме» – да, ностальгическое воспевание русской деревни, русской природы, приравнивалось к «шовинизму». Русофобия вообще становилась негласной, но непререкаемой установкой. Под началом заведующего отделом Наркомпроса Штернберга ниспровергалось русское изобразительное искусство, еще один завотделом, Мейерхольд, крушил театр, призывая «отречься от России» [37]. Вместо авторов и произведений, признанных ненужными и «реакционными», получали признание новые «классики». Апологет «новой живописи» Малевич, оккультист Коненков, штампующий глупые агитки Демьян Бедный, теоретики «новой литературы» Шкловский, Брик, Бабель (успевший поработать в жуткой одесской «чрезвычайке»).

Ломались мораль и нравственность. Еще в 1920 году ленинское правительство легализовало аборты. Советская Россия стала первым в мире государством, начавшим сокращать подобным способом собственное население. Пропагандировалось, что это путь к раскрепощению женщины от «животных» функций, к превращению в полноправного строителя коммунизма. Нередко к подобному решению подталкивали женщин их начальники, партийные и комсомольские руководители – дескать, дело важнее, не время из строя выбывать. Аборты становились «естественным выходом» в отвратительных бытовых условиях бараков и коммуналок. А советские больницы широко распахивали двери для всех желающих. Избавиться от ребенка? Пожалуйста! Бесплатно! Медицинская пропаганда разъясняла, что это очень просто, доступно, безопасно. Фактически был легализован и гомосексуализм, революционное законодательство обошло его, не предусматривая ответственности для извращенцев.

Нимфоманка Коллонтай пыталась учить, что отношения между мужчиной и женщиной должны восприниматься как «стакан воды», удовлетворил жажду и пошел дальше. Появилось движение радикальных нудистов, выходивших на улицы в чем мать родила или с лентой, переброшенной через плечо – с надписью «Долой стыд». Правда, такая «революционность» оказалась слишком крутой. Взгляды Коллонтай осудили, нудистов стала забирать милиция. Но понятие семьи свелось к формальности, ведь по Марксу это было временное явление, которое при социализме должно было «отмереть». «Расписаться» можно было чрезвычайно легко. Шли мимо ЗАГСа, местного Совета или другого органа власти, заглянули туда на минутку, и тут же стали мужем и женой. Но и расторгался брак в любой момент, по заявлению хотя бы одного из супругов.

А вместо отвергнутого православия внедрялась государственная псевдорелигия – ленинизм. Вместо икон на стенах повисли портреты коммунистических вождей, вместо богослужений собирались митинги, вместо Священного Писания штудировались работы Ленина и Маркса. В рамках этой псевдорелигии вводились новые праздники, обряды массовых шествий, театрализованных действ, мистерий с чучелами. Вместо крестин изобретались уродливые «октябрины». Наркомпрос разработал инструкции о праздновании «красного Рождества», которое должно было сводиться «к соблюдению древних языческих обычаев и обрядов» [41]. Делались попытки заменить даже христианские имена «революционными» – появились Мараты, Гильотины, Революции, Вилены, Владлены, Марлены и прочие нелепые аббревиатуры из имен вождей и коммунистических символов.

Русские или христианские традиции так или иначе осуждались. Зато развернулся проект «Хазарии», еврейской автономии в Крыму. В советском правительстве его лоббировали Бухарин и Рыков, непосредственно возглавлял Юрий Ларин (Лурье), тесть Бухарина. За рубежом план получил название «Агроджойнт». В нем приняли участие американские банкиры Феликс и Пол Варбурги, фонд Рокфеллера, глава компании «Сирс и Ребек» Джулиус Розенвальд, благотворительная организация «Джойнт». Подключилось «Французское еврейское общество», было создано «Американское общество помощи еврейской колонизации в Советской России». Иностранцы брали на себя 80 % финансирования, и масштабы этой операции постепенно расширялись. Сперва говорили о переселении 280 тыс. человек, потом – о 100 тыс. семей (примерно полмиллиона человек). А были упоминания и о 3 миллионах. В зону еврейской автономии предлагалось включить уже не только Крым, но и южную степную полосу Украины, Приазовье, Кубань и Черноморское побережье вплоть до Абхазии. С 1928 года постановлениями президиума ЦИК СССР и ЦК партии были определены уже не одно, а два направления переселения – Крым и Приамурье. Здесь на землях, отобранных у амурских казаков, построили первые бараки, станицу Тихонькую переименовали в Биробиджан.