«Акбар всегда умел договариваться о мире, – говорил правитель. – Мы и на этот раз не допустим вторжения. Пусть чужестранные державы сражаются между собой: у нас есть оружие невиданной мощи, и оружие это – деньги. Когда в конце концов наши соседи обескровят друг друга, мы завезем в их города наши товары».

Пусть и на этот раз удалось ему убедить горожан, что ассирийцев бояться нечего. Но все равно ползли по городу слухи о том, что это израильский пророк навлек проклятие богов на Акбар. И опасность, которую представлял собой Илия, делалась все более зримой.

Пришел день, когда сыну вдовы стало совсем худо: он уже не вставал с постели и никого не узнавал. На закате Илия и вдова преклонили колени по обе стороны от его кровати.

– Господи Всемогущий, Ты, что отвел от меня погибельную стрелу и привел меня сюда, сделай так, чтобы мальчик выздоровел. Он ни в чем не виноват перед Тобой, он не отягчен моими грехами и грехами родителей своих, спаси же его, Господи!

Мальчик уже не шевелился, губы его посинели, а глаза быстро тускнели.

– Молись своему Богу Единому, – просила вдова. – Ибо одной лишь матери ведомо, что душа ее ребенка расстается с телом.

Илия хотел сжать ей руку, сказать, что она не одна в этот час и что Всемогущий Бог должен услышать его молитву. Он – пророк, он смирился со своей участью на берегах Хорафа, и ангелы должны принять его сторону.

– Я выплакала свои слезы, – продолжала она. – Если у Него нет сострадания, если Ему нужна чья-то жизнь, пусть возьмет мою, а сын мой пусть как прежде ходит по улицам Акбара.

Илия изо всех сил старался сосредоточиться на молитве, но горе матери было так велико, что, казалось, не вмещается в комнату и рвется наружу сквозь стены, сквозь окна и двери.

Он прикоснулся к руке мальчика – жар, томивший больного два предыдущих дня, спал, и это был дурной знак.

В то утро в доме побывал жрец и, подобно тому как делал он это две недели подряд, приложил к груди мальчика припарки из целебных трав. Вчера и позавчера женщины Акбара пользовали больного снадобьями, лечебная сила которых была проверена много раз на протяжении веков. Каждый день они собирались у подножья Пятой горы и приносили жертвы, молясь, чтобы душа мальчика не рассталась с телом.

Тронутый общим горем, некий египетский купец, оказавшийся в Акбаре проездом, вручил, не взяв за это ни гроша, редкое и очень дорогое средство – красный порошок, который надо было давать больному с едой. Легенда гласила, что секрет изготовления этого порошка в незапамятные времена открыли египетским знахарям боги.

Илия все это время непрестанно молился.

Ничего не помогало.

– Я ведь знаю, почему тебе разрешили остаться, – слабым от бесконечных бессонных ночей голосом произнесла вдова. – За голову твою назначена награда, и когда-нибудь ты будешь отправлен в Израиль в обмен на горы золота. Но если ты спасешь моего сына, клянусь Ваалом и всеми богами Пятой горы, тебя не схватят. Я научу тебя, как тайными тропами, по которым никто не ходит уже лет двадцать, покинуть Акбар.

Илия промолчал.

– Помолись своему Единому Богу, – снова воззвала к нему вдова. – Если Он спасет моего сына, клянусь отречься от Ваала и уверовать в Него. Объясни Ему, что, дав тебе приют, когда ты в нем так нуждался, я поступила в полном соответствии с тем, что Он заповедал.

Илия помолился, вложив в молитву все силы души. И в этот миг мальчик шевельнулся и слабым голосом произнес:

– Я хочу выйти отсюда.

Слезы радости навернулись на глаза вдовы.

– Иди, сын мой. Пойдем, куда ты захочешь. Делай что нравится.