Мне стало ужасно неловко: я вдруг отчётливо понял, что Эльвира до сих пор лежит зарезанной в той самой комнате в отеле «Древо Хитрово», о которой рассказывал мне Скромный, и домой она уже никогда живой не вернётся. Но я не мог честно сказать об этом её матери и дочке, а потому вынужден был утешительно мямлить:

– Мама обязательно найдётся…

Я взял у женщины флэшку с фотографиями Эльвиры, пообещал по возвращении в Нижний подключить к поискам местные интернет-агентства, скомканно попрощался и, стараясь не встречаться глазами с плачущими бабушкой, внучкой и котёнком, поспешно ретировался из горестной квартиры. В мозгу моём настойчиво пульсировали стихи Блока «о том, что никто не придёт назад». Эта строчка свербила там острой занозой…

Возвращаясь к телецентру, я собрался с мыслями и выстроил для себя логическую цепочку – почему неизвестный засекреченный учёный доверил присмотр за своей лабораторией в «Древе Хитрово» не кому-нибудь, а именно Эльвире.

Пазлы складывались: «Раз тётка Улябиной имеет свою долю в гостинице, значит, она наверняка в курсе всех секретов «Хитрово». И родственницу пристроила, и лишние глаза к учёному прилепила. Да вот только эти деятели не учли разбитной характер и жадность Эльвиры, как и то, что судьба зашлёт к ним в отель воистину потрясающего раздолбая в лице Гоши Скромного».

С такими мыслями я подошёл к ульяновскому телецентру. Не успел закурить, как из дверей показался Михаил Моргунов:

– Ты уже здесь? Я как раз собирался тебе звонить. Ну что, выдвигаемся?

– Да, – ответил я, – как договаривались.

К нам подрулил «уазик»-«буханка», в нём уже сидели несколько человек. Мы тоже втиснулись в машину – и вот уже едем в «Древо Хитрово».

По дороге мой приятель стал проговаривать с коллегами план их работы на сегодня. Начать ретроспективу они намеревались с показа и обсуждения фильма «Собака Баскервилей» режиссёра Игоря Масленникова. После этого – просмотр «Жмурок» Алексея Балабанова и творческая встреча с его сокурсниками Георгием Молокановым и Сашей Блудманом.

– Мишель, – по-дружески обратился я к Моргунову, пока мы ехали в «Хитрово», – странный коктейль у вас получается. Лично я не вижу никакой связи между этими фильмами, кроме того, что в обеих картинах сыграл Никита Михалков: сэра Генри Баскервиля у Масленникова и криминального авторитета Михалыча в «Жмурках».

Мишка наклонился ко мне и сказал вполголоса:

– У меня как киномана родом из Нижнего были свои заморочки объединить этих режиссёров в один показ. Всё очень просто: Игорь Фёдорович Масленников родился в Нижнем Новгороде, его дед был мастером паровозного цеха на «Красном Сормове», отец на том же заводе работал инженером. Это уже потом их семья переехала под Ленинград. А Балабанов в своё время заканчивал переводческий факультет Горьковского пединститута иностранных языков. Да и «Жмурки» он снимал именно в Нижнем!

– Ну, это ты мне не рассказывай, – тут же откликнулся я. – Перед съёмками «Жмурок» друг Балабанова Молоканов предлагал мне сдать киношникам на время съёмок мою квартиру с видом на Стрелку – им это было нужно по сюжету.

– А ты что? – спросил Михаил.

– А что я? Они предложили за это всего пару-тройку тысяч баксов. Я прикинул – после их съёмок эти деньги уйдут только на ремонт. И отказался. Но желающие быстро нашлись – в соседнем доме.

– Зря ты отказался, – скривил губы мой приятель. – Мог бы войти в историю кинематографа, а так – упустил шанс. Сейчас бы имел полное право выступить в нашем киноклубе.

– Там и без меня будет кому выступить, – парировал я. – Кстати, совсем недавно в нашем доме опять искали квартиру – для съёмок фильма «Я худею». В итоге соседка с восьмого этажа сдала им свою трёхкомнатную. Киношники у неё всю лоджию разворотили, стены в голубой цвет перекрасили. Правда, бонусом сняли её в эпизоде. Так что теперь она практически кинозвезда.