– Я второй раз хочу согласиться с ней.

– Ещё она говорит так про отца. Ты точь-в-точь повторяешь её слова.

Ненароком смотрю в его сторону. Мне не нравится. Совершенно не нравится тот факт, что смотрю на него, что хочу смотреть. Я ёрзаю по кожаной обивке и стараюсь успокоить подступающую. Заезженной пластинкой кручу мантру: «Не надо. Не делай этого». Но разве сердцу прикажешь?

И я злюсь.

Злюсь на себя за то, что он прав; за то, что чувствую к нему что-то. Так не должно быть. Так не может быть. Ненавижу его за то, что он не может быть таким же, как тот урод из кафе. Желаю, чтобы он испортил мнение о себе, даже если придётся выкинуть меня на обочине, я буду так рада возненавидеть его. Я хочу найти причину и повод, чтобы ненавидеть ещё больше.

– У тебя есть время передумать, – нарушая тишину, говорит Мэйсон.

– Что?

– Тебе не придётся тратить деньги на мотель, если останешься у меня.

– Только через мой труп.

– Я не трону тебя, обещаю.

– Ты серьёзно думаешь, что слово «обещаю» способно поменять чьё-то решение?

– Когда даёшь обещание, ставишь под прицел самого себя. Ставишь под сомнение цену собственным словам. Одним неверным действием можешь подорвать репутацию и доверие в целом.

– Слова – это всего лишь набор букв. Они не дают никаких гарантий. Я могу сказать всё, что захочу, но это не будет означать то, что я непременно сделаю это.

– То есть, ты врала?

– Ты сильно удивишься, но каждый человек врёт.

– Особенно о чувствах.

– Я не чувствую к тебе ничего.

– Я ничего не говорил о себе, но ты сразу подумала обо мне, – Мэйсон мелодично смеётся, отчего мурашки бегут по коже.

Он паркуется у мотеля с неоновой вывеской, что отражается в лужах.

Я вылетаю из салона, распахиваю багажник и спешно выдёргиваю чемодан. С грохотом ставлю на асфальт. Гнев настолько будоражит кровь, а ноги отбивают сердитый ритм по асфальту, что становится больно то ли от собственной лжи, то ли от того, как яро вышагиваю вперёд.

Мэйсон остаётся за спиной, я чувствую его прожигающий взгляд на спине, но не поворачиваюсь.

– Давай, вали, Трикси. Докажи мою правоту! – бросает он в спину.

Я незамедлительно торможу.

– Я ненавижу тебя! Терпеть не могу, Картер! – салютую средние пальцы. Кажется, даже волосы встали дыбом от переизбытка чувств. – Если бы могла, показала бы их пальцами на ногах!

Он прибился к боковине капота и скрестил руки под грудью, с усмешкой смотря на меня.

– Бесишься, потому что влюблена в меня.

– Ты отвратителен!

Подхватываю чемодан и залетаю в холл мотеля.

Седовласый мужчина за стойкой, смотрит на меня, как на умалишенную и, бьюсь об заклад, уже набирает номер психологической лечебницы. Кстати, очень не помешает. Я буду только рада выбить из головы парня, который остался на парковке.

– Мне нужен номер на пару суток, – заявляю я, пропуская приветствие.

Протягиваю документы и стучу пяткой, бегая глазами по обстановке.

Всё деревянное, приятный аромат заполняет лёгкие. Мебель как будто только что сошла с лесопильни. Тусклые светильники окружают небольшое пространство, отбрасывают тени. Парочка миниатюрных диванчиков у окна, кажется, видели побольше мужчины за стойкой. Им как минимум лет сто.

Я поддаюсь корпусом вперёд и выглядываю в окно, но парковочное место, на котором остановился Мэйсон, – не видно. Я сержусь. Хочу знать, что он уехал, забрав ухмылку к чертям собачим. Тело сотрясается под нахлынувшими эмоциями. Неприятности в кампусе легко отступили, позволив Мэйсону занять лидерские позиции. Слёзы отчаянья больше не душат. Душат другие: из-за его правоты.