– Когда я стал неприятностью?

– Серьёзно? Ты не знаешь, что говорят у тебя за спиной?

Щёлкаю языком и тут же прикусываю, чтобы не взболтнуть лишнего. Но, кажется, желаемого не получил. Ей действительно не интересно, и это бесит.

Отлипаю от шкафчика и выпрямляюсь в полный рост, превосходя её на голову или даже полтора. Она смотрит на меня снизу вверх, провоцируя крошечную, но довольную улыбку.

– Коротышка, ты думаешь, что я из тех, кто интересуется чужим мнением?

И вновь не получаю ничего.

Где промахиваюсь? Что делаю не так?

– Долго будешь стоять? – раздражается она, склоняясь над сумкой, откуда вытаскивает тайтсы.

Бокс?

Она и бокс?

Хотелось бы посмотреть.

– Хочу досмотреть до конца.

Она поднимается и вынимает пуговицу из петли, стягивая джинсы. На лице нет и унции смущения, словно скидывать одежду перед незнакомцем – привычное дело. Проглатываю слюну, чтобы смочить горло, в котором пересохло. В итоге, джинсы повисают на крючке шкафчика.

Мои глаза жадно скользят по идеально длинным ножкам, над которыми усердно работали и продолжают работать. Чёрные трусики той же ткани, что и лифчик, подчёркивают подтянутую округлую попку, которая отворачивается от меня, но я и перед готов рассмотреть детально.

Стоя передо мной практически голой, на её щеках нет румянца, она не переминается с ноги на ногу, нет смущения. Она остаётся равнодушной и холодной, словно пытается оттолкнуть подобными действиями.

– Достаточно посмотрел или мне покружиться?

– Ещё пару оборотов, – вежливо соглашаюсь я. – Будь так добра.

– Вали, иначе номер тренера добавлю в быстрый набор.

Подхватываю сумку и оставляю на девчонке последний взгляд.

– Думаешь, он сможет помочь?

– Давай, скажи, что я тебя не возбуждаю и сострой морду тяпкой. А потом выйди отсюда, думая, что ты соврал себе.

– Я этого не говорил. Я бы трахнул тебя прямо тут, но дела ждут. Можешь поиграться одна, думая обо мне.

С этими словами, покидаю стены раздевалки.

Смешно, что слышать угрозы вылета из команды, ведь я даже не в ней. Ко всему прочему, о какой команде речь?

Было забавно подчиняться её условиям. И я не врал. Я охренеть, как захотел её. Правда вылетает сама по себе.

Почему мой внутренний радар не засёк её раньше? Она же не могла три года прятаться, а я не слепой. Есть два варианта: она избегала меня или перевелась в этом году. Есть третий: у неё кто-то есть. Но почему-то вариант не воодушевляющий. Если это так, то придётся нехотя отступить. Я уже был тем, с кем скоротали время, повторять не желаю.

Подмигиваю девочкам, когда прохожу мимо, и получаю вздохи, улыбки и перешёптывания. Говорил же: скучно. Не чувствую ни капли возбуждения. А мысленно возвращаясь в раздевалку – одобрительное шевеление ниже живота даёт о себе знать.

– Не прошло и года, – бубнит Ди, когда появляюсь у машины.

– Моя сестра заразила тебя занудством.

– Это не занудство! – возражает Мэди. – Это уважение к чужому времени!

– Ну, так поехала бы одна.

Получаю ледяной взгляд, из-за чего тут же жалею о сказанном. Протягиваю руку и тормошу её плечо, в то время как сестрёнка упрямо буровит лобовое стекло перед собой.

– Я не хотел.

– Наплевать.

Ложь.

Ей никогда не наплевать, это лишь маска.

– Прости, Мэ, – тихо выдыхаю, называя детским прозвищем, которое объединяло нас и наши имена в одно.

– Не называй меня так!

Она сбрасывает мою руку, и я огорчённо падаю на спинку сидения.

Дерьмо.

Я определённо должен следить за языком, особенно когда дело касается Мэди.

День быстро сменяется вечером, как и путь к залу.

Мы доезжаем буквально за тридцать минут, хотя обычно не меньше сорока, при том, успеваем закинуть домой Мэди. Парочка часов в зале не вымотает, это лишь аперитив. Мне нужно больше, гораздо больше. Батарейка в заднице не способна на разряжение. Она закаляется.