– Гуд ивнинг, май дарлинг, – довольно прохладно отзывается Наташа. – Ты только затем и явился, чтобы мне об этом сказать? Или заодно хотел еще сдать бутылки?

– Говори! – страстно шепчет Феликс, падая на стул напротив нее. – Говори еще! Все, что тебе хочется!

– Что это с тобой сегодня?

– Не знаю. Меня чуть не задавили. Но главное – я увидел тебя!

– А кого ты ожидал здесь увидеть?

– Я ожидал увидеть Наташку, Наталью Петровну, а увидел фею! Или ведьму! Прекрасную ведьму! Русалку!

– Златоуст, – говорит она ядовито, но с улыбкой. Ей приятно.

– Сегодня ты, конечно, занята, – произносит он деловито.

– А если нет?

– Тогда я веду тебя в «Кавказский»! Я угощаю тебя сациви! Я угощаю тебя хачапури! Мы будем пить коньяк и «Твиши»! И Павел Павлович лично присмотрит за всем…

– Ну, естественно, – говорит она. – Сдадим твои бутылки и гульнем. На все на три на двадцать.

Но тут Феликс и сам вспоминает, что сегодняшний вечер у него занят.

– Наточка, – говорит он. – А завтра? В «Поплавок», а? На плес, а? Как в старые добрые времена!..

– Сегодня в «Кавказский», завтра в «Поплавок»… А послезавтра?

– Увы! – честно говорит он. – Сегодня не выйдет. Я забыл.

– И завтра не выйдет, – говорит она. – И послезавтра.

– Но почему?

– Потому что ушел кораблик. Видишь парус?

– Ты прекрасна, – произносит он, как бы не слушая, и пытается взять ее за руку. – Я был слепец. У тебя даже кожа светится.

– Старый ты козел, – отзывается она почти ласково. – Отдай руку.

– Но один-то поцелуй – можно? – воркует он, тщась дотянуться губами.

– Бог подаст, – говорит она, вырывая руку. – Перестань кривляться. И вообще уходи. Сейчас ко мне придут.

– Эхе-хе! – Он поднимается. – Не везет мне сегодня. Ну, а как ты вообще-то?

– Да как все. И вообще, и в частности.

– По-дурацки у нас с тобой получилось…

– Наоборот! Самым прекрасным образом.

– По-деловому, ты хочешь сказать?

– Да. По-деловому.

– А чего же тут прекрасного?

– Без последствий. Это ведь самое главное, диар Феликс, чтобы не было никаких последствий. Ну, иди, иди, не отсвечивай здесь…

Феликс понуро поворачивается к двери, берет авоську и вдруг спохватывается.

– Слушай, Наталья, – говорит он. – У меня же к тебе огромная просьба!

– Так бы и говорил с самого начала…

– Да нет, клянусь, я как тебя увидел – все из головы вылетело… Это я только сейчас вспомнил. У тебя на курсе есть такой Сеня… собственно, не Сеня, а Семен Семенович Долгополов…

– Ну, знаю я его. Лысый такой, из Гортранса… Очень тупой…

– Святые слова! Лысый, тупой и из Гортранса. И еще у него гипертония и зять-пьяница. А ему нужна справка об окончании ваших Курсов. Вот так нужна, у него от этого командировка зависит за бугор… Сделай ему зачет, ради Христа. Ты его уже два раза проваливала…

– Три.

– Три? Ну, значит, он мне наврал. Постеснялся. Да пожалей ты его, что тебе стоит? Он говорит, что ты его невзлюбила… А за что? Он жалкий, невредный человечек… Ну, что ты так смотришь, как ледяная? Что он тебе сделал?

– Он мне надоел, – произносит Наташа со странным выражением.

– Так тем более! Сделай ему зачет, и пусть он идет себе на все четыре стороны… Отсвечивать здесь у тебя не будет… Пожалей!

– Хорошо, я подумаю.

– Ну, вот и прекрасно! Ты же добрая, я знаю…

– Пусть он ко мне зайдет завтра в это время.

– Не зайдет! – произносит Феликс, потрясая поднятым пальцем. – Не зайдет, а приползет на карачках! И будет держать в зубах плитку «Золотого якоря»!

– Только не в зубах, пожалуйста, – очень серьезно возражает Наташа.

Вечереет. Феликс предпринимает еще одну попытку избавиться от посуды. Он встает в хвост очереди, голова которой уходит в недра какого-то подвала. Стоит некоторое время, закуривает, смотрит на часы. Затем, потоптавшись в нерешительности, обращается к соседу: