– Думаю, со временем он утихомирится, – с надеждой протянул Мердок. – Он ведь не местный. Вот и чувствует себя не в своей тарелке. Кстати, несмотря на ту чушь, что он тут нес, Кэмпбелл не шотландец. Всем известно, что сам он из Глазго, а его мать родилась и выросла в Ольстере. Ее девичья фамилия Фланеген.

– Он из тех, что говорят много и не по делу, – вставил Мюррей, банкир и уроженец Керкуолла, выказывающий презрение, и не всегда молчаливое, всякому, кто родился южнее Уика. – Но лучше вообще не обращать внимания на его болтовню. Если Кэмпбелл и получит по заслугам, то вовсе не от кого-то из здесь присутствующих.

– Вы подумали о Хью Фаррене? – предположил Макадам.

– Я не называл никаких имен. Но ни для кого не секрет, что Кэмпбелл нажил себе неприятностей, спутавшись с одной известной всем леди.

– И в том нет ее вины, – решительно произнес Макгеок.

– А я этого и не говорил. Но люди обладают способностью попадать в неприятности без посторонней помощи.

– Не представляю Кэмпбелла в роли соблазнителя! – весело откликнулся Уимзи.

– Я вообще не желаю о нем говорить, – проворчал Уотерс. – Только вот он сам о себе слишком высокого мнения, и не за горами тот день, когда…

– Ну-ну, – поспешил успокоить англичанина Мердок. – Верно, Кэмпбелла тут не слишком-то жалуют, но лучше проявить снисхождение и постараться не обращать на него внимания.

– Все это, конечно, очень хорошо… – промолвил Уотерс.

– А по поводу рыбалки он ни с кем не ссорился? – перебил его Уимзи. Если уж разговор продолжал крутиться вокруг Кэмпбелла, то следовало постараться не давать слова Уотерсу.

– Случалось, – ответил Макадам. – Они с мистером Джоком Грэмом до сих пор на ножах. Мистер Грэм удил рыбу в заводи прямо под окнами Кэмпбелла, хотя в округе множество прудов и можно рыбачить где угодно, не действуя на нервы Кэмпбеллу. Но заводь-то ему не принадлежит, однако он старается доказать обратное. Да и река свободна для всех. Так что вряд ли можно было ожидать, что мистер Грэм всерьез обратит внимание на притязания человека, который плевать хотел на других.

– Особенно после того, – добавил Макгеок, – как Кэмпбелл попытался искупать его во Флите.

– Боже мой! И ему это удалось? – воскликнул Уимзи.

– Да. Только Кэмпбеллу и самому досталось, – ответил Мердок, довольно улыбаясь при воспоминании об этом инциденте. – И с тех пор Грэм рыбачит в заводи каждую ночь. Только не один. Прихватывает с собой приятелей. Не удивлюсь, если он отправится на рыбалку и сегодня.

– В общем, если Кэмпбелл захочет выпустить пар, то он знает, куда ему пойти, – подытожил Уимзи. – Идемте, Уотерс. Пора отправляться по домам.

Все еще пребывавший в мрачном настроении Уотерс поднялся со своего места и последовал за ним. Уимзи довез его до дома, весело болтая на протяжении всего пути, и помог улечься в кровать.

– Я уже жалею, что позволил Кэмпбеллу вывести вас из себя, – произнес он, заставив замолчать недовольно ворчавшего Уотерса. – Он того не стоит. Вам лучше заснуть и постараться обо всем забыть, иначе завтра не сможете взяться за работу. Весьма недурно, – добавил Уимзи, разглядывая прислоненный к комоду пейзаж. – А вы умеете управляться с мастихином, верно, приятель?

– Кто? Я? – переспросил Уотерс. – Не знаю, о чем вы. Кэмпбелл – единственный в этих краях, кто умеет пользоваться мастихином, по его собственным словам. У него даже хватило наглости обозвать Гоуэна старомодным растяпой.

– Да это сродни государственной измене!

– Я тоже так подумал. Гоуэн – настоящий художник. Господи, меня бросает в жар при одной только мысли, что Кэмпбелл заявил это в Клубе искусств в Эдинбурге перед друзьями Гоуэна.