Левая ступня на миг соскользнула с ненадежной поверхности, и Полина закусила изнутри щеки. Не то чтобы она успела привязаться к Йосе, но увидеть его размазанным по асфальту тоже не хотелось.

Добравшись до балкона, Йося перевалился через сетчатое ограждение и пропал из виду. Полина сильнее сжала бинокль, невольно отсчитывая секунды. Двадцать, сорок, минута. Балкон уходил вглубь, а нижняя часть башни нависала над ним, как большой круглый козырек. Полина все ждала, что компаньон сейчас выглянет из тени и даст знать, нашел дверь или нет. Но тот не появлялся.

Возможно, беспокоиться стоило вовсе не о подъеме, а о том, что поджидало наверху. О темном сгустке, собранном из могильного холода и застарелых обид. Полина чувствовала: потусторонец обосновался на крыше, под открытым небом, но вдруг чутье подвело ее? Ошиблось на пару метров, отделяющих балкон от крыши? Что, если тьма, почуяв живую, теплую плоть, протянула к ней щупальца? Сдернув перчатку, Полина подняла руку. Освобожденные, пальцы тотчас превратились в ищеек. Вначале настороженно замерли, а следом задрожали от предвкушения. Они перебирали воздух, как шерсть, выискивая застрявшие колючки. Подушечки закололо. Нащупала! По руке побежала вибрация, золотые лучи запросились наружу, но Полина подавила желание и быстро натянула перчатку. Главное она выяснила: потусторонец находился на крыше.

Значит, все-таки не туристы донимали Козлова. Интересно, поднялся ли фотограф наверх? Встретился ли с призраком? Жив ли?

Окно на первом этаже распахнулось, и в квадрате рамы показался довольный Йося.

– Входная дверь не открывается, но я помогу тебе залезть. Только подай кроксы. А то знаю я эти тихие районы: оставишь хорошую вещь – сопрут за секунду.

Полина догадалась, что речь идет о тех белых чудовищах, которые Йося таскал на ногах. Немного посомневавшись – стоит ли приносить обувь подчиненному? – она все-таки сходила за кроксами. Выражение ее лица явно давало понять, что она делает это в первый и последний раз.

Забрав обувь, Йося протянул руки, схватил Полину за талию и затащил внутрь. Она резко вдохнула от неожиданности и возмущения, но ничего не сказала – отвлеклась на запах. От компаньона солоновато тянуло по́том, но куда сильнее – сосновым бором на излете осени. Древесная кора, влага на прелой опавшей хвое, густое смолянистое спокойствие. То ли необычный парфюм, то ли так пахла кожа. Дикий и неуместный запах – тут, в каменной перчатке города. Полина отпрянула, развернулась и чеканно пошла к двери, поправляя на ходу выпавшую прядь. Впрыгнув в кроксы, Йося пошлепал рядом.

– Спасибо, что впустил, – сухо сказала Полина, когда они вышли на лестницу. – Но впредь слушай, что тебе говорят. Что я тебе говорю. Не стоило рисковать, был другой способ попасть в студию.

– Интересно, какой же?

– Ждать и дождаться. – Они миновали пролет. – Я видела два возможных варианта. Первый: кто-то приходит, я даю ему денег, и нас впускают без лишних вопросов. Второй: Ипполит Аркадьевич включает дома свой второй телефон, созванивается с заказчицей, и она уточняет, как попасть в студию.

– И как бы Ипполит передал инфу… – Проглотив слово «нам», Йося качнул головой. – Ну да. Жека.

Будто в подтверждение Полининых слов, из его кармана донеслось тихое «ж-жу».

– Мм. – Коротко взглянув на экран, он хмыкнул и провел ладонью по волосам. – У таких, как ты, всегда есть план, так?

– Да, есть. Его первый пункт, когда имеешь дело с людьми, – это терпение. А когда с призраками – внимательность.

– С призраками, ага, – фыркнул Йося. – Ну а с оборотнями – не забыть антигистаминное, чтобы не замучила аллергия на шерсть.