Когда я прочел это, ледяной холод пробежал у меня по спине.

Я молча поглядел на великого сыщика, но сказать ему ничего не успел, так как в эту секунду дежурный агент доложил:

– По экстренному делу, ваше превосходительство, вас домогаются видеть трое.

– Евреев? – быстро спросил Путилин.

– Да-с… – удивленно ответил тот.

– Впустите их, – отдал он приказ.

В кабинет вошли три господина, несомненно, евреи, что сразу можно было определить по их наружности.

Особенно обращал на себя внимание один из них – высокий симпатичный старик с длинной седой бородой, обрамляющей открытое, умное лицо. Это был настоящий тип библейского пророка. Он низко поклонился Путилину, равно как и два его спутника, и проговорил дрожащим голосом:

– Простите, ваше превосходительство господин Путилин, что мы дерзаем…

– Прошу покорно садиться, господа! – любезно пригласил великий сыщик. – Что привело вас ко мне?

– Страшное, необыкновенное дело… – взволнованно начал старик. – Мы явились к вам по поручению, которое получили телеграфом от барона Г., господина П. и господина В-го.

Старик еврей назвал три громких фамилии еврейских крезов-воротил.

– Изволили ли вы читать о таинственном исчезновении христианской девочки из поезда?

– Читал.

– Так вот, с быстротой молнии по городу Минску разнеслась весть, неизвестно кем пущенный слух, что это исчезновение – дело рук евреев, будто бы укравших ребенка. Весь город в панике. Озлобление христиан против нас ужасное. Того и гляди может разразиться погром. А ведь вам должно быть известно, какой это ужас – погром. Ни для кого из нас не тайна, какой вы великий человек, господин Путилин. Мы получили предписание обратиться к вам с горячей мольбой взяться за расследование этого дела. Только вы один, с вашей проницательностью, с вашей гениальной прозорливостью можете раскрыть эту тайну, можете снять с нас мрачное и гнусное обвинение, которое нас преследует столько лет, столько веков. О, господин Путилин, мрачная туча собирается над головой несчастного племени, и когда? В то время, когда мы собираемся встречать великий праздник! Сжальтесь над нами, возьмитесь за это дело – и наша благодарность будет безгранична. Оцените ее сами…

– Я вас прошу, – резко отчеканил гениальный сыщик, – не говорить мне ни о какой цене. Я не беру никаких вещественных знаков благодарности.

Он погрузился в продолжительное раздумье.

– Я должен вам заявить, господа, – громко начал Путилин, не спуская глаз с лиц евреев-депутатов, – что, к сожалению, моя помощь уже бесполезна. Вы явились слишком поздно.

– Как поздно? Почему поздно? – заволновался, вскакивая, старик еврей. – О, господин Путилин, для вас не может быть ничто и никогда поздно!

– Поздно потому, что похититель и убийца…

– Убийца? Разве девочку уже убили?

– И убийца уже найден.

Старик еврей высоко простер руки.

– Благодарю тебя, Боже! – вдохновенно вырвалось у него. – Не за то, что погиб бедный ребенок, а за то, что Твоя десница указала гнусного похитителя и убийцу малютки! О, скажите нам, кто этот злодей?

– Гу-бер-ман! – невозмутимо-спокойно, по слогам, произнес гениальный сыщик.

Если бы здесь, вот в эту секунду разорвалась бомба, она бы не могла произвести более потрясающего эффекта, чем одно это слово.

Старик еврей в ужасе попятился от Путилина, два других, вскочив со своих мест, замерли-окаменели.

– К… как? Губерман?! Вы говорите: ребенка похитил и убил Губерман, уважаемый минский житель Иосиф Соломонович Губерман?

– Да.

Старик заметался.

– Это жестокая шутка, ваше превосходительство… – с трудом слетело с его трясущихся губ. – О, это ужасная выдумка!