В 1920-х годах в Европе появилось множество слабых «национальных» государств. Новые политики и партии должны были иметь дело с борьбой за народную поддержку и веру в легитимность их правления. Германия стала демократией, отказавшись от монархии, только в конце Первой мировой войны. В оппозиции к новому государству находилась значительная часть элиты и военных/правых кругов. Все государства – преемники Габсбургской империи определяли себя по этнической принадлежности: заявляли о включении всех «настоящих» участников этничности. Им было необходимо завоевать доверие своего народа. Это обернулось широко распространенным ренессансом националистического мышления о титульных этносах новых государств, соединенным с подавлением меньшинств. Отсутствовала какая-либо рефлексия по поводу воспитания ответственных граждан. Сегодня бывшая коммунистическая часть Восточной Европы заново переживает процесс государственного строительства. Политики и партии, не имея возможности сослаться на предыдущие успехи и все еще не обладая твердой и устойчивой базой избирателей, борются за выполнение этой задачи. Сначала определенную роль играли демократические, социалистические или посткоммунистические партии. Однако зачастую в процессе трансформации ориентация на национальные ценности и ксенофобия становились многообещающими концептами, помогающими завоевать поддержку народа, не сталкивавшегося со сложными вопросами, привыкшего к патерналистскому правлению и готового принять простые лозунги и решения популистских партий, обещающих защитить его от безумного влияния из-за рубежа, в том числе и от политики ЕС.

Еще одно сходство с 1920-ми годами – появление новых коммуникационных технологий: в то время популисты успешно использовали новые средства массовой информации, такие как радио, кино и массовая постановка. Сегодня быстрое распространение правых националистических идей было бы невозможно без социальных сетей и интернет-алгоритмов. Они способствуют укреплению предрассудков и распространяют правые популистские лозунги, вместо того чтобы нести просвещение. Они обесценивают знания и критическое мышление, притом что интернет, казалось бы, должен делать обратное.

Социальные сети сегодня предоставляют новые возможности: популисты могут получить прямой доступ к своим сторонникам. Таким образом, у них появляется возможность распространять свои идеи и интерпретации непосредственно и исключительно на собственную аудиторию. Как бы безумно ни звучали сообщения Трампа для тех, кто не входит в число его подписчиков, его Twitter – хороший пример того, что трамповская аудитория будет верить любым его словам. Чем очевиднее он лжет, тем больше верят ему его последователи. Видные правые лидеры (такие как Ле Пен или Трамп) часто имеют несколько миллионов подписчиков, доверяющих их суждениям. Обвиняя другие средства массовой информации во лжи, они легко сохраняют свою поддержку: никто не станет им возражать в случае прямой коммуникации. Некоторые другие политики, такие как Курц, также используют широкие сети своих сторонников.

Социальные сети дали группам, бывшим ранее маргинальными, шанс вступить друг с другом в коммуникацию. Они объединяются и образуют сообщества, чтобы донести свои дикие идеи до широкой публики. Кроме того, некоторые правые популисты, продуцирующие антигосударственные послания, предоставили трибуну всему, что соответствует их интересам и целям: их интернет-форумы распространяют теории заговора и фейковые новости.

То, что социальные сети и интернет позволяют широко делиться своей точкой зрения, имеет серьезные последствия: они превращают в «истину» даже экстремистские позиции и спекуляции, если таковые открыто поддерживаются множеством других людей. Анонимность интернета побуждает людей писать и делиться тем, о чем в ином случае им было бы стыдно говорить публично. Таким образом, конкуренция в социальных сетях все более разрушает границы, заставляя писать со все большей ненавистью, превосходящей все то, что ранее было написано другими. Эта анонимность социальных сетей позволяет распространять враждебные ненавистнические сообщения вплоть до заявлений об убийствах.